Великая легкость. Очерки культурного движения

Поддавшись мгновенному преображению пространства, мы переступили через реального, только что убитого в толпе человека и продолжили, спеша за проводниками, преследовать его героический аватар. А когда доберемся до кульминационной сцены спектакля – на подступах к шару, исполняющему желания, – нам достаточно будет дыры в потолке, откуда светится электрически золотое, чтобы забыть о нравственном напряжении между сталкером и его жертвой, и думать только: дозволят ли и нам подняться в тайну тайн Зоны вот по этой железной лесенке?

Не будучи ни в коей мере интерактивным спектаклем, «Сталкер» интересен тем, как умело создана в нем иллюзия нелинейного, не управляемого единолично сюжета. И как буквально раскрывает он секрет удавшегося променад-шоу: режиссеру притвориться, что у главного игрока украли джойстик.

Достижение ведь не в том, чтобы спихнуть зрителя с кресла или нашарить в здании театра добавочную полезную площадь. Децентрализация театра – вот настоящая цель променада.

Вместо авторского месседжа – наложение углов зрения. Вместо смакования режиссуры – эффект спонтанности. Вместо декламации – впечатление непреднамеренного слова, оброненного актерами промеж собой. Вместо линейного сюжета – дерево историй, растущее во все стороны.

«Норманск» сыграл по этим правилам всерьез, а «Сталкер» только для виду, но, несмотря на эту разницу в уровне технического исполнения, оба спектакля сейчас воспринимаются как пролог. Открывающий моду на променад-театр – но не его настоящую историю. И многомерный «Норманск», и «Сталкер», настроенный на два режима – «тут» и «там», оставляют послевкусие аттракциона. Для современного театра, претендующего на плотное взаимодействие с социальной реальностью, променад в фантастическом антураже и на классический уже сюжет – игра на понижение.

Ожидалась «бродилка» не по Стругацким в темноте, а по современной драме при свете дня.

«Декалог», поставленный в открывшемся после реконструкции филиале Театра имени Маяковского, стал первым опытом актуального променад-спектакля с не придуманным критикой социальным звучанием.

Презентацией новой Сцены на Сретенке идея спектакля как будто и ограничивается – мы вступаем в музейное пространство старинной московской улицы вслед за актерами-гидами: внучкой в бахилах и бабушкой, которая сама по себе экспонат. Их вступительный диалог похож на начало экскурсии и так же далек от нас, как, в первом историческом флешбэке, беседа царя Петра и его сподвижника Якова Брюса, попавшего в спектакль на том основании, что на Сретенке, по слухам, затеряна его магическая библиотека. До тайн обжитой призраком Брюса Сухаревой башни, как и до плоских шуточек по поводу его семейных обстоятельств – автор пьесы играет, то напуская туману, то разоблачая своего персонажа, использовавшего, мол, репутацию тайноведа в амурных целях, – нам, честно сказать, дела нет. Спектакль топчется на пороге, и первый шаг к зрителю делает только в сцене третьей – когда магическая книга оказывается в руках рядовой, современной женщины, в детстве притворившийся, будто может наколдовать смерть.

Магия понарошку, за которую, однако, повзрослевший человек чувствует мрачную ответственность, куда глубже впечатляет нас, чем достоверная волшебная слава исторического персонажа, про которую только анекдоты травить. Тот же эффект пробуждения от исторического предания к настоящей жизни – в одной из лучших сцен спектакля: встреча внуков палача и его жертвы, погибшей в «забрызганном кровью подвале» на Сретенке, могла помочь кардинально пересмотреть отношение к жизни, но останется только поводом сытому юноше поныть об испорченном вечере. И девушку, по малодушию наговорившую на подругу, не пронять, пока совесть не явится к ней в образе чекиста и не учинит допрос, подсказывая, к каким последствиям, бывало, приводило неосторожное слово.

Замысел спектакля начинает прорисовываться – как и настоящая планка требований к драматургии променад-театра. «Декалог» не переключается от истории к современности механически, тут нет движка «вкл» – «выкл», как в «Сталкере», – спектакль изначально задуман как пучок высказываний, расходящихся в нескольких смысловых направлениях.