Великая мать любви

Джули была счастлива, что она не ведет автомобиль, и в то же время спокойна, потому что за рулем находилась веселенькая положительная Пам, а не русский писатель Никита. Он, хотя и водил автомобиль вовсе не плохо, не знал сложных береговых дорог этой части Калифорнии. Джули положила голову мне на плечо и дышала мне в шею. Мы бежали в "тойоте" в знаменитый Биг Сюр. Еще несколько десятков лет назад Натан Аргус, может быть следуя примеру Генри Миллера, купил себе гору в Биг Сюр. Красоты природы за стеклами "тойоты" меня мало волновали, я даже в них не всматривался. Я жил в этой части Калифорнии с мая, а уже кончался июнь. Человек не может вечно восторгаться голубыми бухтами, окаймленными пеной, вдруг увиденными далеко внизу, или эвкалиптовым лесом, или рощей бамбука, внезапно появившимися из-за поворота дороги. Поэтому человек держал свою руку на теплой ляжке подруги Джули и разговаривал с другом Никитой, лишь механически поглядывая в окно, где торопливо и изобильно сменялись пейзажи.

- Аргус такой богатый, Эдик, ты даже себе не представляешь. Он мне рассказал, что недавно ему предложили переписать чей-то сценарий для ТиВи. Ему предложили 80 тысяч долларов в неделю за эту работу! И он отказался! А, что ты скажешь? - Мне бы его заботы...

- Натан стесняется своих телевизионных серий и голливудских сценариев. Не вздумай спрашивать его об этой стороне его жизни. Ты понимаешь, он жертва кино-бизнеса. Три его романа, не имели никакого успеха, а все его сценарии всегда имели успех. СВС решило опять показать его самую первую ТиВи вещь - "Дочь моего брата".

- Это Аргус написал сценарий "Дочери моего брата"? Я видела эту серию еще в детстве. Сколько же ему должно быть лет? Джули подняла голову с моего плеча и завела волосы назад, за спину. - Как ты думаешь, сколько ему лет, Пам?

- Лет под шестьдесят. - Пам, как и Джули, хорошо говорила по-русски, потому мы самым естественным образом беседовали на русско-американском языке, переходя с одного на другой согласно мгновенному капризу. Может быть на таком языке лет через двести будет беседовать весь мир? Жертва кинобизнеса устроилась на жительство в красивом месте.

Мы давно уже взъехали с общей дороги на его, Натана Аргуса прайвит асфальтовую дорогу, однако все еще не достигли дома, но проделывали петли штопора вокруг горы, обильно поросшей южными кустарниками, голубыми пиниями и скоплениями таких странных растений, что, мне кажется, в них не разобрался бы даже ботаник. Жаркое марево дрожало над горой и дорогой - как бы рассол из солнца, света, мощных запахов хвои и пыльцы. Как бы в паре от арабского чая с минтом ехала наша "тойота", тихо шелестя колесами, как велосипед. 3вук мотора был почти неразличим за жужжанием и гудением миллионов насекомых и шевелением, почесываниями и подрагиваниями растений. В момент, когда я собирался спросить Никиту, не заблудились ли мы, "тойота" выехала из очередной петли и мы увидели вначале пару автомобилей и автобус на высоких колесах и выше за ними - дом.

Дом Аргуса был прислонен к горе. Невозможно было сразу же понять, где кончается крыло дома и начинается пузырчатая плоть горы. Ярко-красная, гора было покрыта там и тут зелеными лишаями растительности. Террасы и патио в изобилии выдавались из крыльев дома и на самой верхней террасе третьего этажа виден был поднятый в яркое небо рычаг телескопа. Хозяин очевидно время от времени вглядывался в звезды.

Пам выключила мотор и мы, расправляя затекшие в путешествии члены, вылезли из автомобиля. Природа крепко пахла мусорным баком, в котором уже несколько дней, забытые, загнили шкурки бананов. Никита направился не к главной двери, но к патио одного из крыльев. Протопал по полу и застучал в дверь.

- В нормальных американских домах хозяева, заслышав звук выключенного мотора, выходят навстречу гостям, не так ли? - сказал я Джули вполголоса. Мы последовали за Никитой. Пам еще возилась у "тойоты*.

- Он ведь писатель, - сказала Джули и обняла меня за талию. - Писатели всегда бизарр. - Кажется, Джули хотела намекнуть, что и я - ее писатель, бизарр...

- Молчание. Странно. - Никита поглядел на нас, ища поддержки. - Нажми на дверь, она и откроется. - Ответил я стандартной цитатой из старых русских сказок. Маша стоит перед дверью медведя или Бабы-Яги...

Никита нажал. Дверь открылась. - Is anybody there?* - провозгласил Никита с округлым, близким к английскому Британских островов произношению. Можно было тотчас догадаться, что Никита учился

* Кто-нибудь есть здесь?

языку в специальном советском учебном заведении, а не как я - на 42-й улице в Нью-Йорке.