Великая мать любви

- Что, испугался мазэр-факера? Погоди, попробуем последний раз. -Я прижал выпуклость. По тому каким непомерно огромным, морщинисто-дактилоскопическим и желтым я увидел свой указательный палец, я догадался вдруг, что я пьян и пьянею еще. И с большой скоростью. Прервав мои наблюдения, из-за кадра, однако, выдвинулась сизо-красная лапища и накрыв мой палец, насильственно нажала на него и на кнопку. Довольно больно нажала.

- Эй ты, хуесос, stupid asshole, что ты делаешь? - воскликнул я. И обернулся. Бессмысленное, глупое и жестокое лицо смеялось крупным планом. Нехорошие, грязными развалинами, колизеевским полукругом щерились, верхние зубы. За лицом, как на голландском пейзаже синел Центр Помпиду, сухие стволы пересекали перспективу, две розовые, щекастые девки дули друг другу в рот с вывески магазина "Сохо", торгующего модными глупостями, и в ту сторону уходил спиной от меня миниатюрный Мишка. Должно быть Мишка пошел взять со скамьи книги, предположил я. - Ты, глупый мазэр

* Глупая жопа.

факер, - продолжил я речь. - Мы тебя не трогаем, не трогай нас. ОК? Ты, стюпид мазэр-факер. ОК?

Все было вовсе не ОК, потому что он вдруг ударил меня коротко и резко в нос.

- Ты... - начал я. И вынужден был приложить руку к лицу, так как из носа на верхнюю губу выкатилось нечто теплое и свалившись с губы, упало мне на галстук. Ибо под бушлатом Ганса Дитриха Ратмана на мне были приличные одежды - полиэстровый костюм 60-х годов и синий галстук. Кровь! - понял я. И разозлился. А разозлившись, увидел что очки мои, вследствие незамеченного мною маневра оказались у гада в руке. У него была явная слабость к "люнетт".

- I am sorry! - сказал я и шмыгнул носом. - Я очень sorry. Я сожалею, что был с вами груб. Вы сильнее меня - я признаю. Давайте помиримся... Рукавом бушлата я смазал кровь с верхней губы.

Он был доволен. Он победил меня и унизил. Он улыбался и поигрывал моими очками зажатыми в руке. - Стюпид Амэрикен, - произнес он коряво. - Ты,- он ткнул в мою шею твердым пальцем, - стюпид!

- Да, - согласился я,-Я- Stupid. I am sorry... Видя что я капитулировал, он расслабился. Пританцовывая передо мной, он стал работать на публику. Бездельники конечно же тотчас же собрались в некотором отдалении поглядеть, что происходит. Почему человек с кровавым носом и второй, в руке зажато что?, топчутся друг перед другом.

Он поверил в мое подчинение и, разевая рот в хохоте, стал позировать толпе. От одного из деревьев в него прицелился телевиком фотограф. Он заметил телевик и бодро поглядел в объектив.

Продолжая бормотать "Я извиняюсь, я виноват... Будем друзьями...", - я соединил обе ладони замковым захватом, как учил меня больше тридцати лет тому назад Коля-цыган и, перенеся в этот молот всю мою силу, какая имелась в пьяном, но тренированном теле, я ударил его сбоку и снизу в затылок, под ухо. Так сбесившаяся ветряная мельница могла бы сбить с ног зеваку, если бы идиот-турист вдруг оказался на уровне ее могучего крыла.

Он рухнул наземь. И я без промедления ударил его сапогом в голову.

- Я убью тебя на хуй, мазэр-факер! - закричал я. - Ты решил, что я американец... Ты думал... Ты думал...

Я бил его сапогами в голову, чтобы он не встал. Если он встанет - меня ожидает минимум госпиталь. Он выше, тяжелее и сильнее меня. И судя по тому единственному удару, который он мне нанес, он умеет драться.

Мишка, как футболист в телевизионном замедленном повторении гола бежал на меня, вынося далеко вперед ноги - гиперреалистические подошвы тяжелых типографских рабочих башмаков Мишки плыли на меня всей своей дратвой и всеми своими царапинами. Клошарка в мужской кожанке, широко разведя сизые алкогольные губы, кричала. Только на исключительно короткий момент я услышал: "Он убьет его! Убьет его! - и внешние звуки были отключены. Я мог слышать отныне лишь звуки, издаваемые мною. И оказалось, что я ору по-русски, смешивая русские ругательства с английскими.

- ...Ты думал я американец, ха! О нет, дебил, я - русский... И я убью тебя тут на хуй на площади у Центра Помпиду, забью насмерть, и мне все равно что, чт.о со мной произойдет потом, sucker! Я тебя не трогал, ты первый начал. Первый! Первый! Первый! Я серьезный человек, я не американец, я русский. Мне жизнь не дорога в конечном счете, я из слаборазвитой еще страны, где пока честь ценится дороже жизни... Я - русский, мазэр-факер, ты чувствуешь это на ребрах, или нет! Русский... Русский... Меня трогать не надо. Противопоказано. Я полудраться не умею. Я убью тебя на хуй...