Великая мистификация. Загадки гробницы Тутанхамона

Далее Гай рассказывает, что с того момента Анна старалась больше не уходить далеко от отца и вместе с его соседом по палате бодрствовала у его постели. Среди ночи состояние Фрейда вновь резко ухудшилось, и дочь снова позвала сиделку. Они сразу попытались вызвать дежурного хирурга, однако тот отказался прийти. К счастью, в ту ночь организм Фрейда все-таки справился с заболеванием, несмотря на этот факт беспримерной врачебной халатности, и уже на следующий день его выписали из лечебницы[276].

Если бы не усилия Анны и соседа по палате, Фрейд, несомненно, умер бы в ту ночь. Как хотите, но я не верю, что по странному стечению обстоятельств не сработал звонок вызова сиделки, и дежурный врач отказался прийти на вызов. Я уверен, что кто-то покушался на жизнь пожилого человека. Если бы Фрейд умер той ночью, все посчитали бы его смерть несчастным случаем, результатом неудачно проведенной операции по удалению опухоли — только и всего. Кстати, если бы покушение на его жизнь удалось, то Фрейд умер бы в один год с лордом Карнарвоном. А так он прожил еще шестнадцать лет и умер в тот же год, что и Говард Картер. Говорят, что основатель психоанализа умер после того, как его близкий друг дал ему смертельную дозу лекарства, тем самым избавив от мучительной болезни. Но до того Зигмунд Фрейд с дочерью после вторжения нацистов в Австрию бежал в Англию, и там, в Лондоне, Фрейд закончил свой труд «Моисей и монотеизм». Он издал его, несмотря на то, что такие люди, как профессор Иегуда и историк Чарльз Зингер, советовали ему отказаться от этой идеи, так как, по их мнению, такая книга могла вызвать взрыв антисемитизма. Там же, в Лондоне, Фрейд по настоянию своего друга доктора Макса Шура согласился еще на одну операцию, поскольку раковая опухоль гортани прогрессировала. И тем не менее ни в одном медицинском заключении нет подтверждений тому, что эта опухоль была злокачественной. После операции Фрейд чувствовал себя очень плохо: его мучили постоянные боли, он не мог есть и вообще медленно умирал. В конечном счете Макс Шур дал ему смертельную дозу морфия, уверяя, что сам Фрейд очень просил его об этом[277]. Однако остается вопрос, почему пожилого человека подвергли столь опасной операции?

В тот же самый год, когда он умер, последняя книга Зигмунда Фрейда «Моисей и монотеизм» была опубликована в Нью-Йорке. В ней он называет себя человеком, «мыслящим о немыслимом»[278]. Фрейд предполагает, что Моисей, освободитель народа Израиля, давший евреям религию и законы, в реальности был египтянином — в прошлом советником Эхнатона. По словам Фрейда, после смерти Эхнатона старое фиванское жречество, против которого боролся фараон-реформатор, постаралось стереть из памяти потомков малейшее упоминание об этом правителе. Верховный бог Атон был отринут, а новая столица, выстроенная Эхна-тоном, разрушена до основания. После этого сам фараон и его реформы были обречены превратиться в маленький, крайне незначительный эпизод в истории Египта, который должен скоро забыться.

В своем труде «Моисей и монотеизм» Фрейд дал полную волю собственному воображению. По его глубочайшему убеждению, Моисей обращался к Эхнатону за вдохновением и видел в нем вождя. Последующее развитие событий вызвало у Моисея глубочайшее разочарование и чувство горького одиночества. И тогда Моисей обратил свой взор на чужестранцев (израильтян), обитавших в Египте, и увидел в них замену всему, что он потерял после смерти Эхнатона и безжалостного уничтожения его религиозной философии[279].

Он [Моисей] назвал их своим народом и попытался через них воплотить собственные идеалы, — предположил Фрейд. — Он дал им веру в Атона, от которой отказались египтяне. Поразительно предугадав будущие научные открытия, он [Эхнатон] увидел в солнечной энергии источник всей жизни на Земле и стал поклоняться солнцу как воплощению Божественной силы. Он упивался счастьем от Творения и своей жизни в Маат [т. е. в состоянии правды и гармонии]. В истории человечества это была первая монотеистическая религия, выраженная наиболее ясно и, что называется, в чистом виде[280].