Великая надежда

– Не разлей! – сказала бабушка. Эллен поднесла стакан к ее губам. Потом она накормила бабушку таблетками, как воробей кормит своих птенцов, и сразу же опустилась без сил на пол возле кровати.

– Встань, – сказала бабушка. Эллен встала. Как деревянная, с бессильно повисшими руками, стояла она рядом с кроватью. Из подушек донесся чужой голос, отстраненный и свободный от всего, что было вокруг и уже не принадлежавший самому себе: – Теперь, когда они придут, отвори дверь, будь вежливой, ничего не говори, и пускай все идет само собой.

– Они вытащат тебя из кровати, бабушка, – сказала Эллен, но в ее словах тяжко и понуро маячило умалчиваемое.

– Не меня, а мои кости!

– Они будут топтать тебя ногами, когда обнаружат, что ты приняла таблетки!

– Их ноги до меня не дотянутся.

– Они будут на тебя орать, бабушка.

– Не туда попали, неправильное соединение: у меня сменился номер.

– Да, – испуганно сказала Эллен, – думаю, что теперь у тебя секретный номер!.

– Иди и послушай, что там на лестнице! – Эллен пошла и стала слушать. Она прислонилась к входной двери и затаила дыхание. Сперва слушать было нечего, но потом раздались шаги. Они медленно взбирались вверх, замирали и раздавались снова. «Пьяные… – прошептала Эллен, – они не торопятся, думают, никуда мы от них не денемся!» Ее охватило чувство победы. «Я правильно поступила, правильно, правильно!» И изо всех углов вынырнули растерянные злобные физиономии шпиков. Эллен проскользнула назад в комнату. «Правильно, все правильно…» – и она уткнулась лицом в поникшие бабушкины плечи.

– Они за тебя возьмутся, а ты сделаешь маленький шажок, бабушка, и они полетят в пустоту – маленький шажок, совсем маленький шажок… И ты его уже сделала!

Бабушка привстала и оперлась на локоть, ее лицо пылало. Она схватила Эллен за руки. Так они и сидели, как дети в сочельник, как дети, которые заглянули в замочную скважину и пытаются праздновать победу. «Мы их перехитрили! Мы их перехитрили! Смотри, как у них дрожат подбородки, как трясутся колени, как надуваются щеки!» И опять изо всех щелей вынырнуло разочарование шпиков. «Видишь их, видишь? Они уже одолевают последние ступени. А теперь остановились. Шатаются, держатся друг за друга. Читают фамилии на дверях. Увидели звезду и зубоскалят. Но они избрали неверный путь. Они губят тысячи невинных детей, и все эти дети – не те. Теперь они ищут звонок… звонок не звонит… они заносят кулаки и…» Все было по-прежнему тихо. Старая женщина опустилась на кровать.

– Нет, – второй раз сказала Эллен. Она широко открыла рот, хотела закричать, но воздух сгустился в ком и грозил ее задушить. Она выбежала из квартиры, ощупью добралась до окна на лестнице и осторожно его отворила: темно… хоть глаз выколи… ни звука… ни дыхания… ничего. Эллен пошарила дрожащими пальцами в поисках ключа. Она зажгла свет и отперла дверь. Вышла и сказала: «Что вы тянете… приходите же… приходите, не бойтесь!» Она встала на пороге и беспомощно развела руками. «Приходите за нами… Бог ничего не имеет против… Бабушка приняла яд, а я хочу со всеми, я хочу к Георгу!» Но никто не пришел.

– Нет, – сказала Эллен еще раз. – Они что-то забыли, они вернутся! – Она присела на корточки и стала ждать. Время бежало. Но никто не вернулся. Ночная бабочка покружилась вокруг ее лица и села ей на руку, Эллен ее стряхнула. Она встала и опять заперла дверь. Расправила на себе рубашку, поправила ворот. Потом положила ключ обратно в ящик и накинула пальто, черное пальто, принадлежавшее не ей. Задвинула ящик, набросила дверную цепочку и проскользнула обратно в комнату. Ее босые подошвы производили тихий глухой шорох. Под ночником стоял полупустой стакан. «Слишком близко к краю», – пробормотала бабушка. Эллен переставила стакан на середину. «Медленно действует», – прошептала бабушка.

– Ты уснешь, – сказала Эллен, – а когда проснешься… – Старая женщина покачала головой. – Бабушка!

– Да?

– На будущей неделе твой день рождения. И мне хочется… мне хочется тебе сказать…

– На этой неделе, – раздельно произнесла бабушка, – на этой неделе у меня день намного лучше.

– Пожалей меня, – сказала Эллен, – ты же обещала, раньше, ты же говорила, а теперь… – Губы у нее задрожали.

– Звонят, – улыбнулась старая женщина. Эллен не слышала. Это был совсем другой звонок.

– Они идут, – беззвучно вздохнула бабушка и закрыла глаза. Ее голова внезапно откинулась набок.

Эллен обняла умирающую и попыталась заглянуть ей и лицо.

– Бабушка, выплюнь таблетки, не умирай… не умирай, бабушка! – В полумраке увядшие губы разжались, голова приподнялась и вновь упала на подушку. Этой попыткой все и кончилось. Эллен запрыгнула на кровать, как молодая кошка. Она обхватила бабушку обеими руками и попыталась ее приподнять. Отчаянно трясла ее, тормошила. Старуха недовольно застонала.

– Господи Боже мой, что помогает от смерти? – Старая кровать трещала по всем швам. – Бабушка, проснись, возьми себя в руки… кто сам не хочет, тот не умирает!

Ночь с широко открытыми глазами слушала эту поразительную проповедь против смерти. Кажется, приближался главный момент ее задания.