Великая огнестрельная революция

Подводя общий итог всему вышесказанному, нетрудно заметить, что кризис середины XVII в. подорвал основы шляхетской республики. Хотя Польско-литовское государство сумело выбраться из него с относительно минимальными на первый взгляд территориальными потерями, пик могущества Речи Посполитой был уже позади. Остаток XVII в. Польско-литовское государство, можно сказать, доживало, пользуясь тем запасом прочности, который был заложен прежде. Однако к началу XVIII в. он оказался в значительной степени исчерпан, и крушение военного могущества Речи Посполитой произошло в исторически очень короткие сроки, буквально при жизни одного поколения. Блеснув под Веной в 1683 г., уже в 1686 г. поляки были наголову разбиты турками в Молдавии, а Северная война окончательно поставила крест на репутации армии Речи Посполитой. Х.-Г. Манштейн, адъютант русского фельдмаршала Б.Х. Миниха, вспоминая о событиях начала 30-х гг. XVIII в., когда русские войска вступили в Польшу, с тем чтобы оказать поддержку избранному на престол Речи Посполитой саксонскому курфюрсту Августу III, писал: «Ни разу в этой войне 300 человек русских не сворачивали ни шага с дороги, чтоб избегнуть встречи с 3000 поляков; они побивали их каждый раз…»³⁸².

В последующие десятилетия XVIII в. могущественные соседи дряхлеющей буквально на глазах Речи Посполитой бдительно следили за тем, чтобы в ней не победили силы, способные изменить неблагоприятный для польско-литовской государственности ход событий. Три раздела Речи Посполитой в 1772, 1793 и 1795 гг. положили конец ее существованию. И, пожалуй, можно согласиться с мнением польских историков, что «…причины того, что Польша не стала великой державой и что для экспансии не хватало материальных средств, надо искать во внутриполитических факторах. Внешнеполитическая слабость Речи Посполитой проистекала напрямую из отсутствия сильной королевской власти, но определялась несовершенством политической системы, которая создавала условия как для самоуспокоенности и беззаботной жизни, так и для проявления частных интересов в неслыханных масштабах. Эти чрезмерные амбиции знати, не находя институционного воплощения, блокировали завершение реформ государственного устройства и казны…»³⁸³.

В самом деле, те самые принципы политической организации Речи Посполитой, которыми так гордилась шляхта, сыграли и с ней, и с ее государством злую шутку. В условиях, когда вокруг Польско-литовского государства, где господствовала «свободная элекция», liberum veto, где король «правил, но не управлял» (rex regnat, sed non gubernat), где доходы короны были слишком незначительны, чтобы можно было сформировать аппарат управления, зависимый от короля, но не от сейма и сеймиков, где так и не удалось преодолеть политическую децентрализацию власти, уже к середине XVII в. практически сформировались государства с сильной центральной властью, располагавшие и необходимой властью, и ресурсами, и возможностью их мобилизации для решения насущных политических проблем, у Речи Посполитой не было шансов на выживание. Отсутствие сильной постоянной армии, оснащенной и обученной по последнему слову тогдашнего военного дела, предопределяло переход Речи Посполитой из государств – субъектов международных отношений в объект притязаний более сильных и удачливых соседей, сумевших завершить в приемлемые сроки военную революцию.