Великая огнестрельная революция

В итоге среди прочих необходимых преобразований не была завершена и военная революция, требовавшая от знати и шляхты отказа от прежней вольной и свободной жизни, на что она оказалась неспособной. Общий итог хорошо известен – в конце XVIII в., когда была наконец осознана необходимость перемен и сделаны первые попытки отказаться от пресловутых шляхетских вольностей, угрожавших существованию самого Польско-литовского государства, было уже поздно. Могущественные соседи не допустили осуществления реформ, в том числе и военных, и положили конец существованию Речи Посполитой. Анализ особенностей реализации основных положений военной революции в Речи Посполитой позволяет согласиться с мнением Р. Фроста, который указывал, что ее успешное осуществление определялось прежде всего не овладением передовыми военными технологиями, а переменами в культуре и, добавим от себя, менталитете, мироощущении общества (или, по крайней мере, той его части, которая оказывала определяющее воздействие на формирование внешней и внутренней политики конкретного государства)³⁸⁷. И хотя эти слова были произнесены английским историком в адрес допетровской России, тем не менее они в полной мере могут быть отнесены и к Речи Посполитой XVI–XVII вв. Не сумев измениться внутренне, Речь Посполитая не смогла измениться и внешне. И этот консерватизм, пропитавший все основные институты польско-литовского общества, в конечном итоге привел шляхетскую республику к гибели. «Архаичная Польша…, раздираемая религиозными сварами, – писал П. Шоню, – даже в период своего золотого века представляла собой всего лишь неустойчивую федерацию крупных доменов. И перед лицом суровой реальности окружающих ее истинных государств она была обречена исчезнуть в череде разделов 1772, 1793 и 1795 годов»³⁸⁸. И не последнюю роль в трагическом Finis Poloniae сыграла незавершенность процессов, связанных с завершением военной революции.

ГЛАВА III Вооруженные силы Османской империи в XV–XVII вв. и военная революция

§ 1. Рождение классической османской военной машины

Когда в 2-й половине XIII в. на землях в Малой Азии, пожалованных вождю тюрок-кайы Эртогрулу сельджукским султаном Ала-эд-дином Кейкубадом I, возникло небольшое пограничное княжество-удж, никто не мог предположить, что именно из него вырастет спустя двести лет могущественная держава. Она положит конец существованию Византийской империи и заставит трепетать перед собой и Европу, и Азию и во многом предопределит историю и Азии, и Европы. В самом деле, в то смутное время, когда Ближний Восток, Малая и Передняя Азия являлись ареной ожесточенной борьбы сельджукских и египетских султанов и эмиров, монголов, византийцев и крестоносцев, как писал отечественный византинист Ф.И. Успенский, «…таких небольших орд появилось много в связи с передвижениями монголов, и они обыкновенно гибли без следа или растворялись среди более крупных племен или государств…»³⁸⁹. Действительно, что можно было ожидать от небольшого полудикого племени (а если верить османским хроникам, то у Эртогрула в подчинении было поначалу всего лишь 400–500 кибиток. – П.В.), полностью лишенного своих корней и попавшего волею обстоятельств в чуждую ему среду?

Однако Эртогрулу и его наследнику Осману в отличие от многих других тюркских уджбеев повезло. Как отмечал Ф.И. Успенский, «…своими успехами османы обязаны стечению благоприятных условий: слабости сельджуков, разгромленных монголами, и особенно анархическому состоянию восточных областей империи, обезлюдевших после восстаний при М. Палеологе, лишенных власти и ждавших своего завоевателя…»³⁹⁰. Возникший на месте рухнувших гигантов политический вакуум для только что родившегося Османского государства оказался как нельзя более кстати – оно получило шанс встать на ноги, окрепнуть, освоиться на новом месте и перейти к завоевательной политике.