Великая огнестрельная революция

Для борьбы с мобильными, уклоняющимися от «прямого дела» с русскими татарскими наездниками нужна была точно такая же многочисленная легкая и мобильная конница. Кроме того, русские всадники должны были в совершенстве овладеть искусством стрельбы из лука, поскольку только так они могли бы сражаться на равных с татарами – прежние навыки «правильной» войны, когда исход сражения решался в одном или нескольких сражениях в рукопашном бою, здесь уже не годились, да перевооружение конницы на огнестрельное оружие не давало нужного эффекта. Даже колесцовые пистолеты не давали бы русским всадникам необходимого перевеса над татарскими – последние всегда имели бы преимущество и в плотности огня, и в его дальности.

Необходимость иметь много конницы в условиях, когда казна не могла позволить себе нанимать необходимое количество конных лучников, способствовала постепенному переходу к поместной системе. Последняя, первые наметки которой возникли, вероятно, еще в домонгольскую эпоху, получила развитие в начале XIV в.⁶⁶¹. Однако на протяжении этого и большей части 1-й половины следующего столетия помещиков среди ратных людей было, очевидно, немного. Основную массу княжеских ратей составляли мелкие и средние вотчинники и их люди⁶⁶². Перемены связаны, очевидно, с деятельностью Ивана III, при котором и происходит формирование основ поместной системы в конце XV в., и при его сыне Василии в 1-й трети XVI в. она приобретает достаточно четкие контуры⁶⁶³. Классический же вид поместная система приобретает, судя по всему, при Иване Грозном в конце 40-х – 50-х гг. XVI в., когда выявившееся падение боеспособности поместной конницы потребовало определенной ее реорганизации.

В результате серии указов и смотров служилых людей в 1551–1556 гг. служилый чин получил более или менее стройную организацию и структуру. Так, указом от 1 октября 1550 г. был образован высший разряд служилых людей – «тысяча лучших слуг», 1078 «избранных» служилых людей из провинции, наделенных земельными поместьями в Подмосковье⁶⁶⁴.

Новые «московские дворяне» образовали верхний слой служилых людей, откуда черпались кадры для придворной и приказной службы, а также командные кадры для поместной милиции и городовой службы на границах государства. Провинциальные же служилые люди составили территориальные сообщества в рамках того уезда, где они были испомещены. Такое сообщество именовалось «городом» (для того чтобы не возникало путаницы между ним и городом – центром уезда, первый также называют «служилым городом»). Кроме того, они были разделены на разряды-чины (выборные, дворовые и городовые), которые, в свою очередь, делились на статьи. Поместные оклады теперь стали более или менее четко сообразовываться со статьями⁶⁶⁵.

Земельные оклады сильно разнились в зависимости от уезда, однако правительство попыталось выработать единый подход к норме службы для всех. Царское уложение о службе 1555–1556 гг. гласило: «А с вотчин и с поместья уложенную службу учиниша: со ста четвертей добрые угожеи земли человек на коне, в доспесе в полном, а в дальний поход о дву конь. И хто послужит по земли, и государь их пожалует своим жалованьем, кормлением, и на уложенные люди даст денежное жалование. А хто землю держит, а служба с нее не платит, и на тех на самех имати денги за люди. А хто дает в службу люди лишние перед землею через уложенные люди, и тем от государя болшие жалование самим, а люди их перед уложенными в полтретия деньгами»⁶⁶⁶.

Важнейшим элементом реформы, как видно из царского уложения 1556 г., было распространение принципа обязательности военной службы и на помещиков, и на вотчинников. Теперь и те, и другие должны были являться на государеву службу «конно, людно и оружно» и служить по одним и тем же правилам. Что это означало на практике, хорошо видно из десятен (смотренных списков служилых людей) конца XVI – 1-й половины XVII в. Так, например, в десятне 1577 г. по Коломенскому уезду боярский сын Иван Хохулин сообщал, что «…быти ему на службе на коне, в пансыре, в шеломе, в саадаке, в сабле с копьем да за ним человек на коне в пансыре, в шапке железной, в саадаке, в сабле с рогатиною, да конь простой, да человек на мерине с вьюком…»⁶⁶⁷.