Великая огнестрельная революция

В.О. Ключевский, подводя результаты военно-земельной реформы 50-х гг. XVI в., писал, что к концу столетия система земельных пожалований выглядела следующим образом: «Оклад – по чину, дача – по вотчине и служебному возрасту, придача и к окладу и к даче – по количеству и качеству службы…»⁶⁶⁸. Реформа была тем более важна, если учесть тяжесть службы дворян и детей боярских. А.И. Яковлев по этому поводу писал: «…Опоясавшись едва ли не с 15 лет саблей, городовой дворянин расставался с ней только тогда, когда его дряхлеющая рука уже не в силах была владеть ею в рукопашной схватке. Служба его, протекавшая в рядах его родного уездного отряда, на глазах у своей братии, в походах и боях, требовала выносливости, терпения и мужества…»⁶⁶⁹. Все эти тяготы было проще переносить, если знать, что твоя служба «за государем» не пропадет и будет должным образом вознаграждена, послужит росту благосостояния, карьере и «честности» рода дворянина или сына боярского.

Наведение порядка в службе помещиков и вотчинников позволило усилить приток свежих сил в состав поместной конницы и способствовало сохранению ее боеспособности в условиях непрерывных войн, характерных для царствования Ивана Грозного. Реформа отсрочила кризис боеспособности поместного ополчения на несколько десятков лет и позволила увеличить численность поместной конницы и тем самым создала условия для перехода к более активной завоевательной политике.

Однако поместная система отнюдь не была панацеей от всех бед. Размеры поместий, на которые могли рассчитывать дети боярские, были невелики, равно как невелики и их доходы, получаемые с этих поместий. Зажиточный сын боярский, имея 60–70 крестьянских дворов и 700–800 четвертей земли, в 20-х – 30-х гг. XVI в. мог рассчитывать на получение от 4 до 7,5 руб. чистого дохода ежегодно (если, конечно, хлеб уродится). Много это или мало? Для сравнения несколько цифр: однорядка, обычная повседневная одежда, стоила около 1 рубля, примерно столько же стоил обычный лук «ординской». Сабля «с наводом» (т. е украшенная) могла стоить до 4–5, а то и более руб., комплект из «пансыря немецкого, шолома шамахейского, да наручей, да наколенок, да батарлыков, навоженных золотом да серебром», стоил 10 руб., обычный же шелом – от 20 алтын до 4–6 руб., кольчуга – 2 или больше руб. Обычное, ничем не примечательное седло, сработанное московским мастером, стоило 17 алтын, тогда как «импортное» ногайское – 1 руб. Хороший конь ценился в 4–5 руб., мерин – в 1–2 руб. В итоге получалось, что, выступая в поход, сын боярский средней руки в 1-й половине XVI в. имел только на себе и с собой в «кошу» «рухляди» и доспеху вместе с «коньми» никак не меньше, чем на 30–40 руб., а небогатый – 15–20 руб., не считая того, что было на их людях. А ведь поместье в 800 четвертей было большой редкостью, обычно же помещики имели поместье, с которого они могли с большим трудом вступать в поход сам-друг. Таким образом, бюджет рядового сына боярского был «критическим» и доходы с расходами сводились им с очень большим трудом.

При таком раскладе становится ясным и стремление служилых людей, невзирая ни на какие угрозы со стороны начальных людей и самого государя, разжиться на войне полоном и всякими «животишками», и их бережное отношение к своей «рухлядишке». В самом деле, потеря даже обычной однорядки могла проделать в его бюджете существенную дыру. Что уж тогда говорить о неудачной кампании, когда сын боярский, отправляясь по шерсть, возвращался домой стриженым! Потеря коней, платья, оружия, доспехов и всякой прочей «рухляди», что находилась в кошу, моментально обращала его в нищего, и чтобы снарядиться в новый поход, он был вынужден залезать в долги, закладывая и перезакладывая свою движимость и недвижимость.

К этому экономическому аспекту стоит добавить также и другой, не менее важный. Подготовка хорошего конного лучника требовала немалого времени, и потеря даже нескольких сот, тем более тысяч всадников поместной конницы всегда расценивалась на Руси весьма и весьма болезненно! Так, Иван Грозный, полемизируя с князем А. Курбским, сетовал, вспоминая результаты несчастного сражения при Судьбищах: «О Иване же Шереметеве что изглаголати? Еже по вашему злосоветию, а не по нашему хотению, случися такая пагуба православному християньству…»⁶⁷⁰. А ведь эта «пагуба», случившаяся, по мнению Ивана, в результате «злосоветия» Курбского и его единомышленников, заключалась в том, что, согласно Никоновской летописи, в этом сражении было убито или попало в татарский плен 320 детей боярских!

Одним словом, характер противника, условия ТВД, на котором приходилось действовать русским ратям, экономические соображения и пресловутый «человеческий» фактор обусловили быструю ориентализацию русской конницы, выразившуюся как в радикальном изменении ее комплекса оборонительного и наступательного вооружения, так и переходе к новой тактике и стратегии.