Великая огнестрельная революция

Чем была обусловлена такая трансформация старой конницы? Причины вполне очевидны. Во-первых, опыт войны 1654–1667 гг. показал, что, как писали дьяки в 1667 г., «…рейтары на бое крепче сотенных людей», поскольку перевооружить дворян и детей боярских оказалось легче, чем изменить складывавшуюся веками психологию ведения боя. В новых условиях победа достигалась прежде всего взаимодействием всех родов войск (выделено нами. – П.В.), однако «сотенная» конница по привычке действовала по старинке. В итоге иностранцы, сравнивая боеспособность русской пехоты и конницы, неодобрительно высказывались о последней. И хотя такое пренебрежительное отношение выглядит слишком предвзятым, тем не менее трудно не согласиться с мнением Г. Котошихина, который писал, что «…учение у них (всадников «сотенной службы». – П.В.) к бою против рейтарского не бывает и строю никакого не знают; кто под каким знаменем написан, и по тому и едет без строю (выделено нами. – П.В.)…»⁷⁵⁹. Во-вторых, все большую часть тягот войны брала на себя русская пехота, и универсализм поместной конницы, который был ей присущ в известной степени ранее, становился более не нужным. В-третьих, войны и разного рода работы еще более тяжким, чем ранее, грузом ложились на плечи служилых людей, принося им по большей части одни огорчения и расходы вместо прибытков. Жалобами на тяжелое положение и невозможность дальше нести службу пестрят челобитные помещиков того времени. Вполне естественно, что поместная конница постепенно приходила в упадок. Перестав же соответствовать своему предназначению, она повторила судьбу польско-литовского посполитого рушения и османских сипахи. Ее численность и значение непрерывно сокращались.

Падение значимости поместной конницы еще заметнее, если принять во внимание изменение ее удельного веса в составе московского войска с середины XVI по конец XVII в. В 1680 г. согласно росписи ратных людей, служилых людей, дворян и детей боярских старой, сотенной, службы было 16 097 чел., и при них ратных людей 11 830, тогда как в 1663 г. дворян и детей боярских сотенной службы было 21 850 чел., а в 1651 г. – 39 408 чел. И это при том, что общая численность московского войска непрерывно росла, превзойдя в конечном итоге показатели начала 60-х гг. XVI в.⁷⁶⁰.

Исход предугадать было несложно. 12 января 1682 г. было обнародовано «Соборное деяние об уничтожении местничества». Этим указом не только было ликвидировано местничество, но и была сделана попытка придать остаткам поместной конницы большую регулярность, переформировав ее в полки, состоявшие из рот по 60 всадников во главе с ротмистром. Эта реорганизация весьма симптоматична как осознание в Москве того факта, что «нестройная» поместная конница изжила себя. Кстати, положило конец этой цепочке подобных актов, завершивших фактически слияние старомосковского войска и армии «новой модели». Еще 25 марта 1680 г. царским указом система армейских чинов как в полках армии новой модели, так и «сотенной» службы была унифицирована. Впредь было повелено стрелецким начальным людям «…быть из голов в полковниках, из полуголов в полуполковниках, из сотников в капитанах», причем особо подчеркивалось, что это переименование ни в коем случае не означает умаления чести и достоинства начальных людей прежних служб. Затем 12 ноября 1680 г. вышел указ «О разделении ведомства ратных людей конных и пеших между разными приказами», согласно которому стрельцы и городовые дети боярские и казаки, кроме московских, казанских и сибирских стрельцов, расписывались по полкам и подчинялись ведению Разрядного, Иноземского и Рейтарского приказов⁷⁶¹.

Сложнее дать характеристику второму по значимости виду старомосковского войска – стрельцам. С одной стороны, есть свидетельства иностранцев, достаточно низко оценивавших боеспособность стрельцов. К примеру, голландец Н. Витсен в своих записках о путешествии в России вспоминал приключившийся с ним и его спутниками эпизод: «В прошлую ночь два или три медведя напали на наших лошадей, но стрельцы успели отогнать их выстрелами; при этом выяснилось, как русские воины обращаются с ружьем: один уронил его, пока стрелял, другой не знал, как его зарядить, третий, стреляя, отвернул голову назад, и т. д.»⁷⁶². Однако с другой стороны, другие современники, напротив, полагали стрельцов главной ударной силой русского войска того времени. Так, Я. Рейтенфельс писал, что стрелецкая пехота, устройством своим сходная с янычарами, является главной силой московского войска. Об этом же свидетельствуют и факты, говорящие об упорстве и стойкости стрельцов, дравшихся в сражениях 2-й половины XVII в. с противником буквально до последней капли крови⁷⁶³.