Великая охота

– Каждый думает, что я кто-то такой, кем я вовсе не являюсь. Я – из Двуречья, Ингтар. Я выращивал табак вместе… вместе с отцом и пас овец. Вот и все. Вот кто я есть. Фермер и пастух из Двуречья.

– Он из Двуречья, – с презрительной насмешкой откликнулся Мэт. – Мы выросли вместе с ним, хотя сейчас и не подумаешь. Вы всю эту чушь об Айил наваливаете ему в голову точнехонько поверх всякого разного, а в ней и без того вздора хватает, и теперь один Свет знает, что из этого выйдет. Глядишь, айильский лорд получится.

– Нет, – сказал Лойал, – внешность у него как раз такая. Помнишь, Ранд, как-то я уж отмечал это, правда я-то думал, что это из-за того, что я тогда плохо знал вас, людей. Помнишь? «Пока не сгинет Тень, пока не спадет вода, в Тень, оскалив зубы, с последним вздохом бросить вызов, чтобы в Последний день плюнуть в очи Затмевающему Зрение». Ты помнишь, Ранд?

Ранд уставился в миску. «Обмотай шуфу вокруг головы, и ты вылитый айилец». Так сказал Гавин, брат Илэйн, дочери-наследницы Андора. «Каждый думает, что я кто-то такой, кем я вовсе не являюсь».

– Что это? – спросил Мэт. – Ну, о том, чтобы плюнуть в глаза Темному?

– Сколько сражаются айильцы, они так говорят, – сказал Ингтар, – и не сомневаюсь, что так они и сделают. Айил делят мир на две части, не считая торговцев и менестрелей. Это сами Айил и враги. Пятьсот лет назад они сделали исключение для Кайриэна – по какой-то причине, которую никому не понять, кроме айильцев, но, по-моему, снова такого никогда не будет.

– Я тоже думаю, что нет, – вздохнул Лойал. – Но Туата’ан, Странствующему народу, они разрешают пересекать Пустыню. И огир они врагами не считают, правда сомневаюсь, чтобы кому-то из нас захотелось побродить в Пустыне. Иногда айильцы приходят в стеддинг Шангтай за воспетым деревом. Но народ они суровый и жестокий, сильный и стойкий.

Ингтар кивнул:

– Хотел бы я сам иногда быть таким сильным и стойким. Хотя бы наполовину.

– Это что, шутка? – засмеялся Мэт. – Да пробеги я милю со всеми вашими железными штуковинами, что на вас, я свалюсь и просплю неделю. А вы-то так весь день милю за милей одолеваете.

– Айил сильны и выносливы, – сказал Ингтар. – Мужчины и женщины все такие. Я сражался с ними, я знаю. Они пробегут пятьдесят миль, а потом будут сражаться в битве. Они – смерть на двух ногах, с оружием ли, без него ли. Кроме меча. По какой-то причине они к мечу и не прикасаются. И верхом не ездят, разве только когда очень надо. Если у тебя меч, а айилец с голыми руками, это равный бой. Если ты хорошо мечом владеешь. Они пасут скот и коз там, где вы или я умрем от жажды еще до исхода дня. Свои деревни они вырубают в громадных скальных пиках в Пустыне. Они живут там почти что с самого Разлома. Артур Ястребиное Крыло пытался выгнать их из своих нор, но лишь обескровил свои войска, потерпев единственное крупное поражение. Днем воздух в Айильской пустыне от жары дрожит, а ночью он промерзает. А айилец окинет тебя голубоглазым взглядом и заявит, что нет на земле иного места, которое нравится ему больше. И он не лжет, нет. Если они когда-нибудь решат прорваться, нам будет стоить немалых трудов остановить их. Айильская война длилась три года, а тогда воевало всего четыре клана из тринадцати.

– Серые глаза от матери айильцем его не сделают, – сказал Мэт.

Ингтар пожал плечами:

– Как я говорил, я ни о чем не спрашиваю.

Когда Ранд наконец-то устроился на своих одеялах на ночь, в голове гудело от непрошеных мыслей. «Вылитый айилец. Морейн Седай решила сказать, что ты из Двуречья. Айил опустошили все на пути до Тар Валона. Рожденный на склонах Драконовой горы. Возрожденный Дракон».

– Это не обо мне, – пробормотал он, но сон пришел не скоро.

Лагерь Ингтар снял утром, еще до восхода. Все позавтракали и отправились на юг, а облака на востоке еще были розово-красными, и на листьях подрагивали блестки росы. Сегодня Ингтар выслал разведчиков, и, хотя вел отряд быстро, выбранный им аллюр не настолько изматывал лошадей. Ранд подумал, что Ингтар, наверное, понял: за один день они не обернутся. Как сказал Хурин, след по-прежнему ведет на юг. Но через два часа после восхода галопом возвратился один из разведчиков:

– Милорд, впереди покинутый лагерь. Вот на той вершине холма. Прошлой ночью, милорд, там их было тридцать или сорок.

Ингтар пришпорил лошадь, будто ему сказали, что друзья Темного еще там, и Ранду пришлось тоже погнать своего коня, а не то его стоптали бы шайнарцы, галопом поскакавшие вверх по холму вслед за командиром.

Особо любоваться там было не на что. Остывший пепел бивачных костров, хорошо спрятанных под деревьями, в золу накидано то, что выглядело остатками ужина. Сваленные кучей отбросы – слишком близко от костров, и над ними уже гудели мухи.