Великая охота

– Заживо содрали кожу, – услышал Ранд, как сказал кто-то за его спиной, и еще звуки – кого-то рвало. Он решил, что это Мэт, но все отстояло так далеко от него, плавающего в пустоте. Однако то отвратительное мерцание тоже было там, внутри. Он подумал, что его тоже вот-вот стошнит.

– Снимите их! – резко приказал Ингтар. Помедлив, добавил: – Похороните. Мы не можем быть уверены, что они были друзьями Темного. Они могли быть пленниками. Могло так быть. Пусть они все-таки узнают последнее объятие матери.

Несколько солдат, осматриваясь, выехали вперед с ножами в руках; даже для закаленных в битвах шайнарцев задача была не из простых – срезать ободранные тела тех, кого они знали.

– Как ты, Ранд? – сказал Ингтар. – К такому я тоже не привык.

– Я… со мной все в порядке, Ингтар.

Ранд позволил пустоте исчезнуть. Без нее тошнота немного отступила; в желудке все было скручено по-прежнему, но все равно полегчало. Ингтар кивнул и повернул лошадь, наблюдая за действиями своих солдат.

Похороны были просты. Две вырытые в земле ямы, туда уложили тела, а остальные шайнарцы наблюдали молча.

Могильщики с серьезными лицами начали без лишних слов и суеты забрасывать могилы землей.

Ранд был потрясен, но Лойал тихо объяснил:

– Шайнарцы верят, что все мы пришли из земли и в землю должны вернуться. Они никогда не кладут мертвых в гробы и не заворачивают в саваны, а тела их никогда не одевают. Земля должна обнять тело. Последнее объятие матери – так они называют это. И никогда не говорят других слов, кроме как: «Да осияет тебя Свет, и да защитит тебя Создатель. Последнее объятие матери принимает тебя». – Лойал вздохнул и покачал громадной головой. – Вряд ли, по-моему, кто-нибудь произнесет эти слова сейчас. Что бы ни говорил Ингтар, нет больших сомнений, Ранд: это Чангу и Нидао убили караульных у Собачьей калитки и впустили в цитадель друзей Темного. Во всем происшедшем виноваты они.

– Тогда кто выпустил стрелу в… в Амерлин? – Ранд сглотнул. «Кто стрелял в меня?»

Лойал ничего не ответил.

Когда последние комья земли сгребли на могилы, появился Уно вместе со второй половиной отряда и вьючными лошадьми. Кто-то рассказал им о страшной находке, и одноглазый сплюнул:

– Козлом целованные троллоки, бывает, вытворяют такое в Запустении. Когда им хочется поколебать твою решимость, заставить задрожать твои проклятые нервы или таким растреклятым образом предупредить, чтоб ты перестал за ними гнаться. Но здесь у них не выйдет, чтоб мне сгореть.

Перед тем как отряд поскакал дальше, Ингтар остановил свою лошадь у неотмеченных могил, двух земляных холмиков, которые выглядели слишком маленькими, чтобы под ними лежали тела людей. Через мгновение он сказал:

– Да осияет вас Свет, и да защитит вас Создатель. Последнее объятие матери принимает вас. – Он поднял голову и обвел взглядом своих солдат. Их лица не выражали ничего, как и лицо самого Ингтара. – Они спасли лорда Агельмара у Тарвинова ущелья, – сказал он; несколько конников кивнули. Ингтар повернул свою лошадь. – Куда, Хурин?

– На юг, милорд.

– Бери след! Охота – вперед!

Вскоре лес уступил место равнине с пологими холмами, которую изредка пересекала неглубокая речушка, пробившая себе русло – овраг с высокими берегами. Изредка встречались небольшой бугор возвышенности или приземистый холм, что едва заслуживал такое название. Для скачки самое то, лошадям тут приволье. Ингтар немедленно воспользовался преимуществом такой местности и задал равномерный, сберегающий силы лошадей, но и непрестанный шаг. Земля так и летела под копыта лошадей. Иногда Ранд замечал вдалеке то, что могло быть домом на ферме, а один раз ему показалось, будто он разглядел деревню: в нескольких милях дымки над трубами и что-то белое сверкнуло на солнце, но местность вокруг не несла на себе ни единого следа человека – длинные полосы травы, испещренные кустами и редкими деревьями, тут и там небольшие перелески, самый большой – в сотню шагов в поперечнике.

Ингтар выслал разведку – впереди скакали два солдата, появлявшиеся на виду, только когда они оказывались на гребне случайной возвышенности. У Ингтара на шее висел серебряный свисток, которым он мог отозвать разведчиков, если Хурин скажет, что след свернул в сторону, но такого не случалось. След вел на юг. Все время на юг.

– В таком темпе через три-четыре дня мы достигнем Талидарского поля, – заметил на скаку Ингтар. – Величайшая из всех побед Артура Ястребиное Крыло. Тогда против него Полулюди вывели из Запустения троллоков. Шесть дней и ночей длилась битва, а когда она кончилась, троллоки бежали в Запустение и никогда более не осмеливались бросить вызов Артуру Ястребиное Крыло. В память о своей победе он воздвиг там памятник, стелу в сотню спанов высотой. Он не позволил выбить на нем свое имя, а лишь имена всех до единого погибших воинов, и на верхушке приказал установить золотое солнце – символ того, что здесь Свет восторжествовал над Тенью.

– Я бы посмотрел на него, – сказал Лойал. – Никогда раньше не слышал об этом монументе.

Ингтар помолчал с минуту, а когда заговорил, голос его был тихим: