Великая Охота

— Колесо Времени всех нас вплетает в Узор, как ему это угодно, — сказала Верин, рассматривая пергаменты, — а порой оно предусмотрительно дает нам то, что нужно, еще до того, как мы узнаем, что нам это нужно.

Небрежным жестом она скомкала королевское приглашение и кинула его в камин, где оно осталось лежать белым пятном на холодных поленьях. Вскрыв большим пальцем печать на втором, она прочитала его.

— Да! Да, это будет очень хорошо.

— Как я пойду туда? — спросил ее Ранд. — Они же поймут, что никакой я не лорд. Я пастух, фермер. — Ингтар смотрел скептически. — Да-да, Ингтар. Я же говорил тебе, кто я такой!

Ингтар пожал плечами; его еще ни в чем не убедили. Хурин взирал на Ранда с категорическим неверием.

Чтоб мне сгореть, подумал Перрин, если б не знал его всю жизнь, то тоже ни за что бы не поверил. Мэт, склонив голову, рассматривал Ранда и хмурился, словно видел нечто такое, чего прежде не видывал. Теперь и он это видит.

— Ты справишься. Ранд, — сказал Перрин. — Сможешь.

— Все получится, — сказала Верин, — если ты не примешься говорить каждому, будто ты пастух. Люди видят то, что хотят видеть. Кроме того, смотри им в глаза и говори уверенно. Так, как разговариваешь со мной, — сухо присовокупила она, и на щеках Ранда выступили малиновые пятна, но взгляда он не опустил. — Не имеет значения, что именно ты говоришь. Сказанное не к месту они спишут на то, что ты — чужестранец. Так же, кстати, будет, если ты вспомнишь, как вел себя с Престолом Амерлин. Если ты станешь держаться столь же нахально-надменно, они поверят тому, что ты — лорд, пусть даже ты будешь не в камзоле, а в тряпье.

Мэт хихикнул.

Ранд поднял ладони:

— Хорошо, ладно. Я это сделаю. Но я по-прежнему считаю, что они все поймут — через пять минут, как я раскрою рот. Когда идти?

— Бартанес предлагает на выбор пять различных дат, одна — завтра вечером.

— Завтра! — взорвался Ингтар. — Да завтра к вечеру Рог может быть за пятьдесят миль вниз по реке, или...

Верин осадила его:

— Уно и ваши солдаты смогут вести наблюдение за поместьем. Если они решат перенести Рог в другое место, мы легко последуем за ними и, наверно, вернем его куда проще, чем из логова Бартанеса.

— Может статься, и так, — нехотя согласился Ингтар. — Не по душе мне ждать, особенно теперь, когда Рог почти что у меня в руках. Я заполучу его. Я должен! Должен!

Хурин во все глаза смотрел на него:

— Но, Лорд Ингтар, так нельзя! Что случится — случится, и чему суждено быть — бу... — Свирепый взгляд Ингтара обрезал его, хотя он и продолжал бормотать: — Это неправильно, так говорить — «должен».

Ингтар, с напряженным лицом, повернулся к Верин:

— Верин Седай, кайриэнцы весьма строги в правилах этикета. Если Ранд не отошлет ответа, Бартанес может быть настолько уязвлен, что не впустит нас, даже с этим пергаментом. Но если Ранд... ну Фейн, по крайней мере, его узнает. Мы их предупредим, и они устроят западню.

— Мы устроим им сюрприз. — Ее быстрая улыбка не сулила ничего приятного. — Но, я думаю, Бартанес захочет увидеть Ранда в любом случае. Друг он Темного или нет, но сомневаюсь, что он отказался от участия в заговорах, направленных против трона. Ранд, он пишет, ты проявил интерес к одному из проектов короля, но не уточняет, о каком идет речь. О чем он?

— Не знаю, — медленно сказал Ранд. — После приезда я вообще ничего не делал. Только вас ждал. Может, он про статую? Мы проезжали через деревню, где выкапывают огромную статую. Эпохи Легенд, как говорят. Король намерен перевезти ее к Кайриэну, правда, я не понимаю, как можно с места даже сдвинуть подобную громадину. Но я только спросил там, что это такое.

— Днем мы проехали мимо нее и не останавливались, чтобы задавать вопросы. — Верин уронила приглашение на колени. — Вероятно, неблагоразумный поступок для Галдриана — вызволять из земли эту статую. Нет, реальной опасности здесь нет, но никогда не будет благоразумным тот, кто не знает, что делает, начав возиться с предметами из Эпохи Легенд.

— Что это? — спросил Ранд.

— Са'ангриал. — Она сказала так, будто на самом деле слово это не представляет никакой важности, но у Перрина неожиданно возникло чувство, что те двое вступили в свой, только для них, разговор, произнося то, чего никто не услышит. — Один из пары, двух самых больших, когда-либо созданных, о которых нам известно. И к тому же весьма необычная пара. Один, пока по-прежнему зарытый, на Тремалкине, он может быть использован только женщиной. Этим может воспользоваться лишь мужчина. Они были созданы в годы Войны Силы в качестве оружия, но если и есть за что быть благодарным той Эпохе, или Разлому Мира, так только за то, что Эпоха та закончилась раньше, чем их успели пустить в ход. Вместе они обладали бы чудовищной мощью, способной вновь Разломать Мир, что привело бы, вероятно, к последствиям намного худшим, чем после первого Разлома.