Великая Охота

Из-за деревьев выступила женщина-огир, ненадолго задержавшись для короткого разговора с Эрит и Верин. Она оглядела с головы до ног Ингтара и, как показалось, вовсе о нем забыла, чем привела того в полное замешательство. Ее взор скользнул по Лойалу, коснулся Хурина и двуреченцев, и она снова шагнула в лес; у Лойала был такой вид, будто он хотел спрятаться за своей лошадью.

— Кроме того, — отметил он, осторожно выглядывая поверх седла вслед уходящей огир, — в стеддинге скучная жизнь, по сравнению с путешествием вместе с тремя та'верен.

— Если ты опять решил поболтать об этом, — заворчал Мэт, и Лойал быстро промолвил:

— Тогда с тремя друзьями! Вы же мои друзья, я надеюсь.

— Я — да, — просто ответил Ранд, а Перрин кивнул.

Мэт засмеялся:

— Как же мне не дружить с тем, у кого при игре кости так плохо падают? — Он вскинул руки, когда Ранд с Перрином на него посмотрели. — Ох, да ладно. Лойал, ты мне нравишься, Ты — мой друг. Только вот не надо о... Э-эй! Порой ты ведешь себя не лучше Ранда. — Потом он тихо пробормотал: — По крайней мере здесь, в стеддинге, нам ничего такого не грозит.

Ранд поморщился. Он понял, к чему клонил Мэт. Здесь, в стеддинге, где я не могу направлять.

Перрин ткнул Мэта кулаком в плечо, но вид у него сразу стал виноватым, когда Мэт, скривившись, повернул к нему изможденное лицо.

Сначала Ранд услышал музыку: невидимые флейты и скрипки выводили веселую мелодию, что плыла между деревьев, и звучные голоса пели и смеялись:

Выполи поле, разровняй, разрыхли.
Не оставь ни сорняка, ни стерни.
Тут мы работаем, тут трудимся мы,
Тут выситься деревьям, тут им расти.

Почти в тот же миг он сообразил, что та громадная колонна между деревьями и есть дерево; его ствол с бороздчатой корой имел не менее двадцати шагов в толщину. Раскрыв от потрясения рот, Ранд проследил по нему взглядом вверх, за лесной балдахин, где в доброй сотне шагов над землей ствол подпирал ветви, раскинувшиеся в стороны подобно шляпке гигантского гриба, и ветви немногим тоньше уходили еще выше.

— Чтоб я сгорел, — прошептал Мэт. — Из одного такого можно выстроить десять домов. Пятьдесят!

— Срубить Великое Древо? — Вопрос Лойала прозвучал возмущенно и очень гневно. Уши его одеревенели, застыв неподвижно, длинные брови спустились на щеки. — Мы никогда не срубаем Великие Древа, если только оно не погибло, а они почти никогда не умирают. Немногие пережили Разлом, но некоторые из самых больших в Эпоху Легенд были еще саженцами.

— Извини, — сказал Мэт. — Я просто говорил, какие они большие. Вашим деревьям я не желаю ничего плохого.

Лойал кивнул, похоже, успокоившись.

Среди деревьев теперь показались огир. Большинство, видимо, занимались своими делами; хотя все поглядывали на незнакомцев и даже дружески кивали или чуть кланялись, никто не остановился и не заговорил. Ходили они удивительной походкой, вобравшей в себя осторожную неторопливость вкупе с почти по-детски непосредственными беззаботностью и радостью. Они знали, кто они и что делают, и им это нравилось, как нравилось и то, где они есть, и казалось, они пребывают в мире с самими собой и со всем, что их окружает, Ранд вдруг даже позавидовал им.

Немногие из мужчин-огир оказались выше Лойала, но легко было выделить среди них тех, кто постарше: последние, все как на подбор, имели усы — такие же длинные, как и вислые брови, — и узкие бородки. Огир помладше были гладко выбриты, как и Лойал. Многие мужчины были в одних рубашках и держали в руках лопаты, мотыги или пилы и ведра со смолой; другие носили простые куртки, наглухо застегнутые до шеи и расширяющиеся у колен, словно килт. Женщины явно отдавали предпочтение вышитым цветкам, а у многих цветы были и в волосах. У молодых женщин вышивка ограничивалась плащами; у женщин постарше вышиты были и платья, а у некоторых женщин, с седыми волосами, цветы и вьющиеся растения поднимались от подола до ворота. Считанные огир, в основном девушки и женщины, похоже, проявили к Лойалу особый интерес. Но тот шагал, глядя прямо перед собой, и чем дальше шли гости, тем испуганней подрагивали у него уши.

Ранд оторопел, увидев, как один огир шагнул, будто из-под земли, из одного поросшего травой, осыпанного дикими цветами кургана, что тут и там возвышались между деревьев. Потом он разглядел в курганах окна, а в одном стоящую женщину-огир, явно раскатывающую тесто для пирога, и сообразил, что видит перед собой огирские дома. Рамы окон были каменными, но они не только выглядели естественными образованиями, они будто были за многие поколения изваяны ветром и водой.