Великая Охота

— Эгвейн. — Спокойствие исчезло. Засунув ножны за пояс, Ранд схватил со стола лампу, вряд ли заметив, как опрокинулись головы. — Эгвейн! Где ты?

Он устремился к внутренней двери и, едва сделав два шага, замер, широко раскрыв глаза. На двери, темные и влажно поблескивающие в свете лампы, были ясно видны слова:

МЫ ВСТРЕТИМСЯ ВНОВЬ НА МЫСЕ ТОМАН.

ЭТО НИКОГДА НЕ КОНЧИТСЯ, АЛ’ТОР.

Меч выпал из разом похолодевшей руки. Не отрывая взора от двери, Ранд нагнулся подобрать оружие. Вместо этого он схватил пучок соломы и принялся яростно стирать слова с двери. Тяжело дыша, он тер до тех пор, пока не размазал надпись в одно кровавое пятно, но никак не мог остановиться.

— Что ты делаешь?

От резкого голоса за спиной Ранд развернулся, пригибаясь и хватая с пола свой меч.

В дверях, ведущих во внешний коридор, стояла женщина, всем видом своим выражающая возмущение и негодование. Волосы, заплетенные в дюжину или больше косичек, отливали тусклым золотом, но темные глаза пронзительно смотрели прямо Ранду в лицо. С виду она была не старше, чем Ранд, и по-своему красива в своей угрюмости, но такие поджатые губы Ранду никогда не нравились. Потом он разглядел шаль, в которую женщина плотно закуталась, — с длинной красной бахромой.

Айз Седай. И да поможет мне Свет, она — из Красной Айя.

— Я... я только... Это — разные непристойности. Всякая мерзость.

— Все должно быть оставлено в точности как есть, чтобы мы осмотрели здесь все досконально. Ничего не трогай. — Глядя на Ранда, она сделала шаг вперед, а он попятился. — Да. Так, как я и думала. Один из тех, что с Морейн. Какое ты имеешь отношение к этому? — Она широким жестом указала на головы на столе и кровавые каракули на стенах.

С минуту он таращился на нее:

— Я? Да никакого! Я спустился сюда, чтобы отыскать... Эгвейн!

Ранд повернулся, намереваясь открыть внутреннюю дверь, но Айз Седай крикнула:

— Нет! Отвечай мне!

Все, что он сумел сделать, это — встать прямо, продолжая держать лампу и меч. Ледяной холод сжал его со всех сторон. Голова будто очутилась в морозных тисках; он едва мог дышать — что-то словно давило на грудь.

— Отвечай мне, мальчишка. Скажи мне свое имя.

Невольно Ранд хрюкнул, пытаясь ответить и борясь с холодом, который вминал лицо в череп, стягивая грудь заиндевелыми железными обручами. Он сцепил зубы, стараясь не произнести ни звука. Борясь с болью, он сдвинул глаза, устремив сквозь пелену слез яростный взгляд на женщину. Сожги тебя Свет, Айз Седай! Я ни слова не скажу, побери тебя Тень!

— Отвечай мне, мальчишка! Ну!

Морозные иглы болезненно вонзились в мозг Ранда, вгрызаясь ему в кости. Пустота сформировалась внутри Ранда — еще до того, как он сообразил, что подумал о ней, но и она не могла сдержать боль. Смутно где-то вдалеке он ощутил свет и тепло. От мерцания света накатывала дурнота, но свет значил тепло, а ему было холодно. Свет был далеко, вне поддающихся осознанию пределов, но тем не менее до него можно дотянуться. О Свет, так холодно. Я должен дотянуться... до чего? Она убивает меня. Я должен дотянуться до него, иначе она убьет меня. Отчаянным усилием он потянулся к свету.

— Что здесь происходит?

Вдруг холод, тяжесть, тиски, иглы исчезли. Колени у Ранда подогнулись, но он усилием воли выпрямил их. Ему нельзя упасть на колени; он не доставит ей такого удовольствия. Пустота тоже исчезла так же внезапно, как и появились. Она и в самом деле хотела убить меня. Тяжело дыша, Ранд поднял голову. В дверях стояла Морейн.

— Я спросила, что здесь происходит, Лиандрин, — сказала она.

— Я нашла здесь этого мальчишку, — спокойным тоном ответила Красная Айз Седай. — Стража — перебита, а он тут. Один из твоих. А что тут делаешь ты, Морейн? Сражение идет наверху, а не здесь.

— Я могла бы то же самое спросить у тебя, Лиандрин. — Морейн оглядела помещение, лишь едва заметно поджав губы при виде страшной картины. — Почему же ты здесь?

Ранд отвернулся от Айз Седай, неловкими движениями отодвинул засовы и потянул дверь на себя.

— Эгвейн спустилась сюда, — заявил он — кому это было интересно? — и шагнул через порог, высоко подняв лампу. Колени у него дрожали; он вообще не был уверен в том, как ухитряется держаться на ногах, разве только из-за того, что ему нужно отыскать Эгвейн. — Эгвейн!