Великая Охота

У Ранда отвалилась челюсть. Произнесенные небрежным тоном, слова Амерлин врезали по нему, охваченному тревогой за Мэта, не слабее, чем захлопывающаяся амбарная дверь. Ответы и указания Лана волчком закружились в голове. Ранд, облизывая губы, хлопал глазами и смотрел на Амерлин. Одно — предполагать, что она знает, и совершенно другое — вдруг выяснить, что ей и в самом деле об этом известно. На лбу выступил пот.

Ожидая ответа, Амерлин подалась вперед в своем кресле но у Ранда было чувство, что ей хотелось отодвинуться подальше. Он помнил, что сказал Лан. Если она опасается тебя... Ему захотелось рассмеяться. Если она опасалась его.

— Нет, не могу. То есть... Нарочно я этого не делаю. Это просто случается. Я не хочу на... направлять Силу. Больше я не стану никогда этого делать. Клянусь.

— Не хочешь, — произнесла Престол Амерлин. — Что ж, очень мудро с твоей стороны. И к тому же глупо. Кое-кого возможно обучить направлять; большинство — нельзя. Правда, от рождения немногие обладают задатками для этого. Рано или поздно, они обретают способность владеть Единой Силой — хотят они того или нет, это столь же несомненно, как то, что из икринок рождается рыба. Ты будешь продолжать направлять ее, юноша. Тут ты бессилен, ничего не поделаешь. И лучше бы тебе научиться направлять, научиться контролировать ее, иначе тебе не прожить достаточно долго, чтобы успеть сойти с ума. Единая Сила убивает тех, кто не в состоянии справиться с ее потоком.

— А как же мне научиться? — спросил он. Морейн и Верин просто сидели, невозмутимо наблюдая за ним. Будто паучихи. — Как? Морейн говорит, что она ничему меня научить не может, а я сам понятия не имею, как или чему учиться. Да и не хочу я. Я хочу покончить с этим. Как вы не поймете? Покончить!

— Я сказала тебе правду, Ранд, — заметила Морейн. Она говорила таким тоном, будто они вели приятную беседу. — Те, кто мог обучить тебя, мужчины Айз Седай, три тысячи лет мертвы. Ни одна из живущих ныне Айз Седай не может обучить тебя прикосновению к саидин — не в большей степени, чем ты сумеешь научить прикасаться к саидар. Птице не научить рыбу летать, а рыба не научит птицу плавать.

— Всегда считала эту поговорку неверной, — вдруг вмешалась Верин. — Есть птицы, которые ныряют и плавают. И в Море Штормов есть рыбы, которые летают, — с длинными плавниками, которые раскидывают в стороны, будто распростертые руки, и с клювами будто мечи, которые могут вонзиться... — Она смешалась, слова словно застряли в горле, смутилась. На нее без всякого выражения на лицах взирали Морейн и Престол Амерлин.

Возникшей паузой Ранд воспользовался для того, чтобы постараться хоть как-то взять себя в руки. Как давным-давно учил его Тэм, он представил себе в мыслях язык пламени и скормил ему все свои страхи, стремясь добиться пустоты, ее неподвижности и спокойствия, уйти в ничто. Пламя все росло, пока не объяло все, пока не стало слишком большим — его уже было ни сдержать, ни удержать дольше в воображении. После чего оно исчезло, оставив после себя чувство покоя. На границах пустоты все еще подрагивали, трепетали чувства — черные кляксы страха и гнева, но пустота держалась. Словно голыши по льду, скользнули по ее поверхности мысли. Айз Седай оставили Ранда без внимания на считанные секунды, но когда они повернулись к нему опять, лицо его было совершенно бестрепетным.

— Почему вы так разговариваете со мной, мать? — спросил Ранд. — Вы бы должны укрощать меня.

Престол Амерлин нахмурилась и повернулась к Морейн:

— Этому его Лан научил?

— Нет, мать. Это — от Тэма ал'Тора.

— Почему? — повторил вопрос Ранд.

Престол Амерлин посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Потому что ты — Дракон Возрожденный.

Ничто подернулось рябью. Мир зашатался. Все вокруг словно завертелось. Ранд сосредоточился на ничто, и пустота вернулась, мир выровнялся.

— Нет, мать. Я могу направлять, да поможет мне Свет, но я — не Раолин Проклятие Тьмы, не Гвайр Амаласан, не Юриэн Каменный Лук. Вы можете укротить меня, или убить, или отпустить, но я не стану прирученным Лжедраконом на поводу у Тар Валона.

Он услышал, как ахнула Верин, увидел расширенные глаза Амерлин — взгляд твердостью не уступал голубому камню. Этот взгляд нисколько не взволновал Ранда; он лишь скользнул по внутренней пустоте.

— Где ты услышал эти имена? — требовательно спросила Амерлин. — Кто сказал тебе, будто Тар Валон дергает за нити каждого Лжедракона?

— Один друг, мать, — ответил Ранд. — Менестрель. Его звали Том Меррилин. Теперь он мертв.

Морейн что-то произнесла, и он поглядел на нее. Она заявляла, что Том не погиб, но ничем не могла доказать свои слова, а он не понимал, как человек может выйти живым из рукопашной схватки с Исчезающим. Мысль была чуждой и ненужной, и она исчезла. Существовали теперь лишь ничто и единство.

— Ты — не Лжедракон, — твердо сказала Амерлин. — Ты — настоящий Возрожденный Дракон.

— Я — пастух из Двуречья, мать.

— Дочь моя, расскажи ему. Подлинную историю, юноша. Слушай внимательно.