Великая Отечественная на Черном море. часть 1

Если бы Жилин действительно «пересмотрел» дислокацию зенитной артиллерии с перспективой выделения средств на угрожаемые направления на рубежах обороны, то на месте снимаемых с позиций батарей появились бы другие, но этого, к сожалению, не произошло. Как следует из материалов нашего расследования, из трех зенитных батарей, непосредственно защищавших внутренний рейд Севастополя, на 12-е ноября оставалась только одна! Более того, Железнодорожная зенитная батарея № 58, ранее находившаяся на запасных путях и прикрывавшая Морской завод со стороны Угольной пристани, еще в августе была снята с позиции.

При любом раскладе основными виновниками трагедии 12-го ноября в Севастополе должны рассматриваться командующий флотом вице-адмирал Октябрьский, начальник штаба СОР капитан 1 ранга Васильев и начальник ПВО ГБ ЧФ полковник Жилин.

Не станем нарушать лучшие традиции и требования того времени, включив в этот список Члена Военного совета флота дивизионного комиссара Кулакова, чья подпись неизменно присутствовала рядом с подписью командующего.

Итак, выполняя распоряжение Военного совета флота по подготовке ряда зенитных батарей к эвакуации, начальник ПВО полковник Жилин дал приказание на передислокацию батарей в том числе и тех, которые защищали важные объекты флота, порта и Морской завод. Имея в своем распоряжении и во временном подчинении большое число зенитных огневых средств, начальник ПВО вместо того, чтобы максимально усилить противовоздушную оборону наиболее важных объектов за период с 1 по 12 ноября не предпринял должных мер в этом направлении, что привело к трагическим последствиям в процессе массированного налета на порт и город 12-го ноября немецкой авиации.

По выявленным фактам: начальник ПВО нарушил существовавшую схему ПВО главной базы флота, существенно ослабив ее, не выполнил ряд пунктов своих прямых обязанностей, что привело к тяжелейшим последствиям: гибели и повреждению ряда кораблей, разрушению важных промышленных объектов и многочисленным человеческим жертвам. В этом просматривается состав преступления, наказания за которые входят в компетенцию суда, а в условиях военного времени – военного трибунала.

Частные определения военный прокурор должен был вынести в отношении остальных должностных лиц, принимавших решения, способствовавших произошедшей трагедии, или по кругу своих обязанностей отвечавших за безопасность кораблей в местах постоянного базирования и объектов Главной базы Черноморского флота.

Попытаемся встать на позицию защитника в виртуальном суде над виновниками трагедии 12-го ноября в Севастополе.

Быть может, той зенитной артиллерии, что скопилась в районе Севастополя на 31 октября 1941 года, было столько, что и девать ее было некуда, и решение о вывозе ее на Кавказ было вынужденной мерой?

К сожалению, в своем желании обратиться к фактам мы обречены в расследовании опираться на материалы, представленные генералом Моргуновым – составителем отчетов военного времени и основному источнику информации. Простая же, бытовая логика подсказывает, что, подводя итоги своей многомесячной деятельности в Севастополе и пользуясь высоким служебным положением, Петр Алексеевич постарался «секретные» (?) отчетные документы по обороне Севастополя привести в максимальное соответствие своему «мемуарному» варианту видения проблемы. При этом он оказался значительно мудрее генерала Батова, маршала Крылова, генерала Ласкина, адмирала Кулакова – не спеша делиться своими воспоминаниями по обороне Севастополя. Накапливая и обрабатывая материалы в течение нескольких десятков лет, Петр Алексеевич, попросту говоря, дождался момента, когда основные потенциальные оппоненты ушли в мир иной… и его фундаментальный труд на десятки лет стал своеобразной энциклопедией обороны Севастополя.

Итак: «…К 15-му ноября после передислокации части зенитных средств на Кавказ для прикрытия базирования кораблей в Севастополе осталась 21 батарея, в том числе 16 батарей среднего калибра и 5 батарей малого калибра, пулеметный батальон с 10 пулеметами М-1 (турельные установки пулеметов «Максим») и 15 пулеметами М-4 (счетверенные «Максимы» – Б.Н.) и прожекторные части с 29 прожекторами. Осталась рота ВНОС с радиолокационной станцией обнаружения…». Эта информация соответствует истине. А вот дальше Петр Алексеевич начинает лукавить: «…Таким образом, в обороне Севастополя остались 61-й зенитный артиллерийский полк четырехдивизионного состава (44 орудия) и три отдельных зенитных дивизиона (92-й, 114-й и сформированный позднее 55-й – 31 орудие среднего калибра), прожекторный батальон (29 прожекторов, три пулеметные роты (12 пулеметов М-4) и рота ВНОС с установкой «Рус-2». Впоследствии в состав средств ПВО вошли плавбатарея № 3 и команда дымомаскировки «Ястреб».

Проанализируем приведенный фрагмент воспоминаний генерала Моргунова. Начнем с того, что плавбатарея «Не тронь меня», или № 3, созданная по инициативе капитана 1 ранга Бутакова, к 31октября уже функционировала; 55-й зенитный дивизион уже активно использовался в системе ПВО.