Великая Отечественная на Черном море. часть 2

На втором этапе (2-7 июня) противник наносил артиллерийские и авиационные удары по боевым порядкам войск, огневым позициям артиллерии, командным пунктам частей, соединений и узлам связи, особенно в полосе вдоль Ялтинского шоссе, пос. Камары, Сапун-гора, в полосе Камышлы, кордон Мекензия № 1, станций Мекензиевы Горы, Бельбек. За этот период немецкая авиация сделала свыше 9 тысяч самолето-вылетов, сбросила до 45 тысяч авиабомб весом 100, 250 и 1000 кг, а артиллерия выпустила 126 тысяч снарядов крупных калибров. Вопреки тому, что пишут в нашей литературе, эффективность артподготовки была исключительно высокой. Многие укрепления переднего края огнем немецкой тяжелой артиллерии и авиации были разрушены именно в этот период. Установить численность потерь советских войск за период артподготовки пока не удалось, но только офицеров в звании от подполковника и выше было убито и ранено 9 человек.

В условиях слабой защиты зенитными средствами и истребительной авиациией войска могли спасти мощные бетонированные укрепления и убежища, но, несмотря на большое количество укреплений, дотов, дзотов надежность их была очень низкой. Из отчета немецких инженеров, обследовавших укрепления Севастополя: «Во время опытного обстрела из противотанковых орудий калибра 88 мм с расстояния 800 м такие конструкции (речь шла о СЖБДОТах) разрушались после попадания трех снарядов, причем сами блоки повреждались очень незначительно; так что блочные сооружения сыграли небольшую роль для защиты Севастополя. Объясняется это, во-первых, плохим технологическим процессом изготовления, а во-вторых, сниженной на треть толщиной конструкции, которая представляет собой образец поспешного и небрежного производства строительных работ». Действительно, обследование остатков укреплений показывает, что 85% бетонных огневых точек были разрушены в ходе артиллерийского обстрела.

Из воспоминаний старшины 2-й статьи Игнатьева: «...после того как наступила тишина и осела пыль я выглянул с КП и увидел, что все вокруг стало белым: земля была вся в воронках. Наш КП устоял, хоть и был наполовину засыпан мелким камнем. У армейцев внизу дела были совсем плохи. На их участке раньше стояли пять каменных дотов, теперь четыре из них представляли собой кучи бетонных камней, все бетонные колпаки – оголовки были разбиты осколками и сброшены со своих мест. Из-под одного такого колпака армейцы вытаскивали бойца, которого придавило обломками. Он истошно кричал от боли и просил, чтобы его оставили там, на месте. Неожиданно немец возобновил огонь: первый выстрел лег с недолетом, второй с перелетом, еще три легли вокруг уцелевшего дота. В воздух взлетели бетонные обломки. Соскочить вниз я не успел, а стоял и смотрел. Когда пыль осела, дот представлял собой кучу камней, из-под которой торчала чья-то рука. Два бойца, вытаскивавшие своего товарища из-под обломков колпака, остались лежать на земле. Был убит и придавленный солдат...».

Что бы там ни писали о надежности севастопольских укреплений результаты обследований показывают, что практически все огневые точки в полосе наступления немецких войск были уничтожены. Г.И. Ванеев в своей книге «Севастополь. Хроника героической обороны» пишет: «Это свидетельствовало о том, что наши воины на переднем крае обороны были надежно защищены от ударов противника. Крепкие блиндажи и «лисьи норы» – специальные убежища, покрытые несколькими метрами грунта, – надежно защищали бойцов».

П.А. Моргунов писал об этом так: «Несмотря на такую продолжительную и мощную авиационно-артиллерийскую огневую обработку обороны, наши потери в личном составе были незначительными. Спасали глубокие и узкие траншеи, а также подкопы под их передние стенки». Возвращаемся к воспоминаниям старшины 2-й статьи Игнатьева: «...Фашисты вели огонь орудиями крупного калибра, даже от близкого разрыва такого снаряда сборные огневые точки разваливались так как будто они были сложены не из бетонных камней, а из картонных кубиков. Выходы из многих укрытий и землянок засыпало. Мы были вынуждены под огнем противника откапывать своих товарищей. Многих спасти не удалось, и они так и остались навсегда под землей. После артиллерийской подготовки, выскочив из бетонного каземата, я не узнал местности: все было перепахано артиллерийским огнем. Немецкие снаряды, взрываясь в каменистой севастопольской земле, высекали из нее тучу мелких и микроскопических камушков, которые тоже наносили раны...». Кому мы проверим: генералу Моргунову, который все месяцы обороны просидел в потерне КП береговой обороны, или старшине, который за пять месяцев имел две контузии, тяжелое ранение и… медаль «За отвагу»?