Великая отечественная война: Как это было

В хитросплетении различных концепций запутаться было легко. Ведь Гитлера уговаривали дружить с Россией, а не воевать, Ф. Гальдер и В. Браухич, а Геринг, не вспоминая о трудностях экономики, развивал идею втяги-77

вания СССР в войну с Британией. Адмирал Э. Редер, генерал Э. Роммель, Б. Муссолини призывали захватить

12-ю дивизиями Суэцкий канал не позднее осени 1941 г. и этим поставить на колени Англию. Посетив 3 декабря 1940 г. в госпитале фельдмаршала Т. фон Бока, Гитлер и от него услышал предупреждение о «факторе 1812 года» — опасности войны с Советским Союзом, не зная точно его потенциала.

В свою очередь, 13 января 1941 г. Сталин в выступлении перед высшим комсоставом обронил такую фразу: если 5000 самолетов нанесут по противнику массированный бомбовый удар, то Красная Армия легко перейдет через Карпаты. Но за два месяца до агрессии на СССР академик Е. Варга убеждал слушателей Военнополитической академии в несколько иной перспективе: как только в результате войны возникнет революционная ситуация, пролетариат Запада поднимется против своей буржуазии, и Красная Армия тогда совершит освободительный поход в Европу.

Предложенный советским генштабом 15 мая 1941 г. план оборонительных военных действий предусматривал выход дивизий Красной Армии на 30-й день к Опо-ле в Силезии и Оломоуцу в Моравии, а на юго-западе — к румынским нефтепромыслам. Вот только в расклад сил вкралась серьезная ошибка: авторам документа ка-»алось, что для этого хватит 152 дивизий, а только за 22 июня — 1 августа 1941 г. в боях участвовали 330 советских соединений, включая 50 танковых дивизий. Но ведь в декабре 1940 г. Сталин и Молотов на полном се-рьезе дебатировали вопрос: куда может отступить Красная Армия — к Смоленску или Москве. В отличие от них, нарком обороны С. Тимошенко еще раз продемонстрировал в этот день поразительную слепоту, заявив: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового».

Тревога нарастала: 15—16 мая 1941 г. в Раменске под Москвой состоялись учения по о тражению газовой атаки и организации защиты от артиллерийского огня, в которых участвовало 20 тыс. жителей. В Баку самолеты сбрасывали модели бомб и всю ночь население сидело в убежищах; в Киеве была проведена эвакуация целого района, учение по обезвреживанию парашютистов; в сельской местности выделенные армейские офицеры обучали мужчин методам партизанской борьбы. 18 мая в Москве открылась выставка «Война 1812 года», а 21 мая в «Комсомольской правде» появилась санкционированная сверху резкая антинацистская статья. В эти дни только в столице призывалось в армию по тысяче человек ежесуточно.

К 1 июня 1941 г. у советских границ находилось 129 немецких дивизий, которым противостояли 247 советских. Не нарушая процесса подтягивания все новых соединений к западным границам, Сталин лишь требовал от военачальников по максимуму маскировать его. Одновременно проводился ряд дезориентирующих Германию операций с участием органов НКВД. Одной из них являлось распространение «дезы» о существующих разногласиях в высшем властном эшелоне СССР относительно перспектив советско-германских отношений. Через абверовский разведцентр в Праге в мае — июне 1941 г. Берлин получил ложные сведения о том, что С. Тимошенко, С. Буденный, Н. Кузнецов, ряд низовых парторганизаций не желают делать уступки Германии, в то время как Сталин, боясь поражения в войне, готов отдать Гитлеру даже Украину. Получалось, что Сталин, не имея возможности усмирить военных, с неохотой, но предпринимал оборонные мероприятия, одновременно стараясь не допустить прямого столкновения с рейхом. 26 мая от немецкого посла в Бухаресте в Берлин поступило сообщение, в котором говорилось: «Сталин твердо убежден, что войну можно отодвинуть, но ее нельзя предотвратить... Советскому правительству ясно, что подготовка его армий оставляет желать много лучшего». Именно в силу нежелания начинать военные действия при неподготовленности Красной Армии Сталин и Молотов в ночь на 22 июня 1941 г. направили телефонограмму в Берлин. В ней Кремль выражал готовность «выслушать возможные претензии Германии», провести встречу на высшем уровне.

Уже когда война стала фактом, Сталин приказал пока не нарушать каналов связи с рейхсканцелярией, просил Японию выступить посредником в решении проблем советско-германских отношений. Видимо, он сожалел в этот день, что не осуществилось его страстное желание видеть начало военных действий на Западе в сентябре 1938 года.

Гйтлер же мог торжествовать: ведь в Дубно, Кобрине, Гродно вермахт захватил фонды карт германской территории, а офицеры 24-го танкового корпуса доставили в Берлин советские оперативные документы иод титулом «Захват Восточной Пруссии». Это дало возможность Геббельсу раструбить на весь мир о превентивном начале военных действий против Советского Союза.