Великая отечественная война: Как это было

Через четыре месяца после подписания Гитлером плана «Барбаросса» в Берлине было создано Центральное бюро по подготовке решения вопроса о восточном пространстве (позже — Восточное министерство) во главе с А. Розенбергом. При его участии разрабатывались планы освоения советских территорий: Крым и Прибалтику превратили бы в германские колонии, Белоруссию, Малороссию и Туркестан — в буферные державы (с расши-рением их территории), на Кавказе возникла бы федерация под эгидой Германии, а Россия превращалась в объект немецкой политики. Г. Гиммлер рассчитывал повысить уровень рождаемости в Украине, одновременно снизив его в России (для последней оставили бы 2,9 млн км² территории с 60 млн жителей). Однако Гитлер посчитал такие нахметки слишком мягкими, приказав сделать упор на выселении славян, онемечивании и колонизации.

Тревожные симптомы

1:ще за месяц до советско-финской войны британский дипломат Ф. Маклин представил своему правительству документ под примечательным названием — «Меморандум о советской угрозе интересам Великобритании на Ближнем Востоке». В нем содержались предложения использовать враждебные настроения среди мусульман и других нерусских народов против большевистской власти в Армении, Азербайджане, Казахстане, Узбекистане, Таджикистане, активизировав в этих республиках деятельность английской военной разведки. Автор исходил из того, что СССР может воспользоваться войной между Великобританией и Германией для продвижения в Иран и Афганистан. Не исключено, что Ф. Мак-лин попался «на удочку» советской агентуры, которая распространяла ложную информацию по приказу Сталина для того, чтобы избавить Гйтлера от подозрений.

Работники служб НКВД, ГРУ и Коминтерна многое сделали, чтобы выполнить не всегда логичные желания советских лидеров. Они особенно преуспели в вербовке ценной агентуры и распространении дезинформации (дезы). К сожалению, во главе Главного разведуп-равления накануне Великой Отечественной войны находился генерал Ф. А. Голиков (1900—1980), чрезмерно следовавший формуле тех времен: «Угадать, угодить, уцелеть». О моральном облике этого горе-военачальника, попеременно провалившегося на шести военных постах, прекрасно свидетельствуют воспоминания маршала А. И. Еременко. В своем дневнике он так писал о нем: «...кто таким подлецом будет доволен? Это же трус из трусов... Это трус и болтун...» Особенно поражает рассказ о том. как в конце 1942 г. под Сталинградом бывший шеф ГРУ, будучи командармом, имитировал сумасшествие, лез ночью на стенку блиндажа, — видимо, чтобы любой ценой покинуть опасный участок фронта.

Но выводы Ф. Голикова от 30 марта 1941 г. о сознательной дезинформации со стороны английской или немецкой разведки о намерениях Гйтлера в отношении СССР разделяли многие. А предупреждениям Р. Зорге не верили прежде всего потому, что он был «невозвращенец» — трижды проигнорировал приказ прибыть в СССР, опасаясь попасть в жернова репрессий. Для этого у него были все основания: в январе 1939 г. из 16 сотрудников совет-73

ской резидентуры в Берлине было арестовано 14, жесткой проверке подвергались и все другие сотрудники военной разведки.

Собственно говоря, не мог блистать успехами и один из предшественников Ф. Голикова — П. М. Фитин. После окончания сельскохозяйственного вуза он закончил краткосрочные курсы при Высшей школе НКВД, а через несколько месяцев стал руководителем Главразве-дупра.

К тому же миллионы советских людей романтически верили в иммунитет немецкого народа от заражения нацизмом, неувядаемость былого влияния Германской компартии. Материальным воплощением этой веры оставались юнг-штурмовки и тельманки — головные уборы периода революционных выступлений Ротфронта. Аналогичный просчет допустили и гитлеровцы, не сумевшие охватить массив идеологически новых явлений в СССР, возникший под влиянием мощной пропаганды. Лозунг «Россия на глиняных ногах» лишь подчеркивал некомпетентность его дублеров.

В январе 1941 г. торговый атташе США в Берлине

С. Э. Вудс получил (видимо, от группы В. Канариса) все данные о плане «Барбаросса». 1 марта 1941 г. госсекретарь С. Уоллес, симпатизировавший левым силам, предоставил его копию послу СССР в Вашингтоне К. Уманскому. Вместо благодарности полпред обрушился на С. Уоллеса с обвинениями в намеренном разжигании вражды между Германией и Советским Союзом. Столь же недоверчиво воспринимались и донесения журналиста Г. Кегеля, который с января 1940 г. был завербован НКВД — вскоре после прибытия в Москву на работу из Берлина.

В марте 1941 г. шведский банкир Я. Валленберг сумел через дипломата Г. Хагглофа передать данные о предстоящей войне послу СССР А. М. Коллонтай. Услышав его рассказ, она заплакала и с грустью произнесла: «Вы не имели права говорить мне это, а я не имею права Вас слушать».