Великая Перемена (и прочая ложь) - Джо Аберкромби

Так или иначе, Фарису заплатят сегодня вечером. Он поплёлся обратно в гору, мимо прудов, мимо детей, печально потирая ушибленную щёку. Но внутри он улыбался, снова берясь за грабли.

***

Женщина вздрогнула, когда Заида выскользнула из-за деревьев на затенённую поляну.

— Ты кто? — спросила она.

Заида улыбнулась, медленно приближаясь с поднятой ладонью, словно пыталась успокоить пугливое животное. Она чувствовала, как женщина нервничает. Неудивительно, учитывая её ношу.

— Зови меня Заида. А ты — Хафедие. Та, что разносит воду детям на прииске.

Женщина сглотнула, и по тому, как дёрнулось её горло, было видно, как нервозность сменяется страхом.

— Где Клету?

— Клету не придёт. Оказалось, что он немногим лучше обычного пирата. Скупал краденые камни у работников прииска и продавал контрабандистам. Мне пришлось его убить.

Женщина попыталась сбежать, но в мгновение ока Заида оказалась на другом конце поляны, преграждая ей путь, — порыв ветра от её движения сорвал листья с кустов и сбил женщину на спину. Камни рассыпались из сумки, поблёскивая в пыли.

— Прошу, останься, — промолвила Заида.

Женщина снизу вверх смотрела на неё. Потрясённая. Перепуганная. Заида чувствовала, как бешено пульсирует кровь в её горле, в её плоти.

— Ты... ты Едок? — выдохнула она.

— Мне не нравится это слово. — Заида с досадой глянула на свою робу и раздражённо вздохнула. Она двигалась так стремительно, что порвала ткань. — Но отрицать не стану.

Женщина пятилась, извиваясь в пыли. Она понимала, что не сможет убежать, и всё же пыталась, а Заида неспешно следовала за ней.

— Я совершила глупость, — прошептала она. — Взяла камни. Я никогда раньше...

— Ты делаешь это годами.

— Я просто хочу накормить своих детей. Просто хочу дать им... то, чего у меня никогда не было...

— О, твои прелестные малютки, плод твоего чрева, свет твоей жизни! И сколько же их у тебя?

— Двое. — Женщина сглотнула. — Мальчик и девочка.

— Я бы сказала, что разочарована, — протянула Заида, — но не сильно удивлена. Воровка обычно оказывается ещё и лгуньей. Я знаю, кто ты, Хафедие, и единственные твои дети — это те сотни на прииске. Те, которым ты носишь воду. Те, у которых ты забираешь алмазы.

Хафедие упёрлась спиной в дерево — дальше отступать было некуда. Закончились и земля, и ложь. Её лицо исказилось, глаза наполнились слезами, и они потекли по щекам.

Заида задумчиво посмотрела на неё.

— У тебя красивые глаза. — Её воспоминания были смутными, из времени до превращения, когда она ещё плакала, смеялась и так остро всё чувствовала. Но порой запах, обрывок мелодии, случайное лицо в толпе пробуждали образы прошлого в её разуме, яркие, словно это было вчера. Глаза этой женщины напоминали глаза её сестры. Сестра, улыбающаяся, поющая на солнце, танцующая в саду... Как давно она умерла?

— Ты убьёшь меня? — прошептала Хафедие.

— И кто тогда будет приносить мне камни? — Заида присела перед женщиной и достала кошель, отнятый у Клету, всё ещё влажный от его крови, и вложила в руки Хафедие. — Я заплачу тебе столько же, сколько заплатил бы Клету. — Она взяла сумку, заглянула внутрь и увидела там ещё камни, мерцающие в темноте. Один казался очень крупным. За такой дадут хорошую цену. — Если найдёшь ещё, приноси их мне, и я заплачу за них тоже. И тебе никогда больше не придётся иметь дело с... — Заида поморщилась, — такими, как он.

— Как мне найти тебя?

— О, у меня острый слух. Прошепчи моё имя ветру, и я сама найду тебя.

Женщина моргнула, и новые слёзы скатились по блестящим дорожкам на её лице.

— Я думала, ты скажешь, что камни принадлежат Пророку...

— Пророк, несомненно, сказал бы именно так. Пророк погрозил бы назидательным пальцем и нахмурил своё строгое чело. Пророк велел бы повесить тебя в клетке за их кражу, и бла-бла-бла. — Подул ветерок, и Заида наблюдала, как он колышет пальмовые листья, прислушиваясь к стрекоту сверчков вдалеке. Она запрокинула голову и посмотрела на звёзды, и впрямь рассыпанные, как алмазы по небесному полотну, и вздохнула. — Пророк ушёл. Мы, оставшиеся, должны делать свой выбор, и если мы выбираем лучший мир, за него нужно платить. — Она ухмыльнулась. — Можно сказать, меня теперь больше интересует прибыль... чем Пророк. — По какой-то причине эта шутка никогда не переставала её забавлять. Возможно, теперь, когда она была свободна веселиться, ей нужно было наверстать упущенное.

Женщина сглотнула, всё ещё прижимаясь к стволу дерева, теперь, казалось, напуганная ещё сильнее прежнего.

— Что же ты за Едок такой? — прошептала она.

Заида легонько щёлкнула женщину по подбородку и поднялась на ноги.

— Нового типа.

***

Манок вошёл в гавань Вестпорта на закате. Не днём — это выглядело бы слишком напоказ. Не в темноте — словно ему есть что скрывать. С причалом проблем не возникло: его судно не было ни большим, ни маленьким, ни особо ухоженным, ни явно запущенным. Важно было соблюдать умеренность во всём. Особенно для контрабандиста.