Великая разруха. Воспоминания основателя партии кадетов. 1916–1926

Я был радушно встречен местной к.-д. группой, председателем которой состоял К.Н. Соколов (Осважный), издававший здесь газету. Около него и этой газеты и группировалась софийская общественность. Софийская группа к.-д. была монархического толка и настаивала, чтобы и остальные к.-д. группы стали таковыми. Я еще из Константинополя писал Соколову о невозможности этого и с формальной стороны, за невозможностью собрать съезд и изменить программу в эмиграции. В партии всегда были идеологи как монархии, так и республики, и конституционность строя и демократичность программы были существенными ее чертами, а не форма правления. Кроме формальной невозможности, пересмотр программы нежелателен и по существу, так как теперь необходимо более широкое объединение межпартийное на тактической платформе, а постановка программного вопроса разъединила бы и членов партии. Поэтому, как я писал, Соколов с софийцами делал ту же ошибку, что и Милюков с парижанами, ставя остро вопрос о республиканизме партии, хотя у Милюкова было к тому более формальных оснований, так как партия перешла в 1917 году на республиканскую позицию. Таким образом, у меня было резкое разногласие с моими софийскими товарищами, что не помешало нам дружелюбно спорить и вместе заседать по субботам вечером в ресторанчике, где особенно налегал на вино Э.Д. Гримм, сменивший вскоре вехи и скакнувший от Соколова к большевикам.

Небольшая, но сплоченная Соколовым группа осталась одинокой в своей позиции, и остальные к.-д. группы отнеслись отрицательно к ее затее. Как «ни Ленин, ни Колчак» для социалистов, так и Милюков, и Соколов не увлекли за собой К.-д. партию за границей.

Наш константинопольский к.-д. И. Лукаш при моем содействии издал тогда в Софии первое появившееся в печати описание Галлиполи, талантливый свой очерк – «Голое поле».

Земский союз продолжал и здесь обслуживать беженцев и армию, а Союз городов, где я начал было работать, открыл в Болгарии несколько гимназий и школ.

Как только я переехал из плохой дешевой гостиницы в хорошую комнату на Аксаковской улице, Врангель вызвал меня в Белград. Комнату эту нашел мне И.М. Калинников, издававший правую русскую газету и через несколько месяцев убитый в разгаре стамболийщины. Из-за этого же режима Врангель отказался от намерения поселиться в Софии.

Белград лучше расположен, чем София. Он лежит на холме при слиянии Савы с Дунаем, что напоминает местоположение Нижнего и русскую ширь. Небольшой городок обстраивается и растет, оказавшись после войны столицей втрое увеличившейся страны. По ту сторону и Дуная и Савы была прежняя Австрия и маленький городок Земун, который по сравнению с Белградом носит отпечаток благоустройства и австрийской культуры, как и ближайшие придунайские городки Карловцы, Новый Сад, Панчево. Особенность Белграда – что на весь город всего четыре церкви и сотни кафанов на каждом шагу. В некоторых из них русские балалаечники.

Я поселился в домике из двух комнат на краю города среди вишневого сада, цветущего весной и с вишнями летом. На диване у меня долго ночевал мой племянник-доброволец, по болезни уехавший из Галлиполи. Сначала он служил в ресторане, а потом работал при паровой прачечной и на сахарном заводе. Останавливались также брат, Олсуфьев и Алексинский.

В другой комнате жила хозяйка с пятилетним сыном Радко. Она, говорившая на иностранных языках, вдова полковника, дочь генерала, сама убирала мою комнату, таскала воду, колола дрова: подлинный сербский демократизм. Ко мне она благоволила, как к отменному самцу (ударение на а), то есть совершенно одинокому, без хозяйства, тогда как семейных беженцев квартирохозяйки недолюбливали и у них происходили постоянно стычки.

Сербское правительство щедро помогало беженству, в частности русскому студенчеству. Гимназии русские при помогли сербов были в нескольких городах. (Я принимал участие в заседаниях Согора.) Кроме того, небогатая сербская казна содержала два русских института, кадетские корпуса. Россия не забудет то, что сделала тогда для нас небогатая Сербия и стоявший несменно во главе правительства старик Пашич.

В державной комиссии играл видную роль М.В. Челноков, у которого я часто бывал, так как вместе с другими столовался у его хозяйки. Как московский городской голова, он был в почете у сербов.

Малодеятельный К.-д. комитет собирался редко; в нем участвовали к.-д. из Нового Сада и Суботиц.