Великая Российская трагедия. В 2-х т.

Всего я встречался с Лысейко раз 9-10. Старался он неимоверно, хитрил, ловчил, пытался выдать себя даже чуть ли не за союзника моего. “Видите ли , Руслан Имранович, служба, поймите, я пытаюсь сделать что-то полезное” И все это доверительным голосом. Стремился расположить к себе, вызвать на откровенность. Хотя мне в той части, в какой задавались вопросы, совершенно скрывать было нечего. Деятельность Парламента — это открытая, публичная деятельнось. Разумеется, такой же должна быть и работа Председателя Парламента — иначе сами коллеги-депутаты заподозрят что-то неладное. И закатят вселенский скандал.

Кстати, здесь всегда не было понимания — ни в Кремле, ни у журналистов- обозревателей, и даже многих коллег-парламентариев. Им, привыкшим десятилетиями к закулисным маневрам Власти, к тайнам, секретам, казалось, что у руководства Верховного Совета есть какие-то “свои” тайны. А их не было. Их не могло быть. Это — неразумно для парламентов. Потому что настоящий парламент, где бы он ни действовал, в любой стране — это открытый публичный орган законодательной власти. Любой парламентарий, узнавший о какой-то закулисной деятельности руководства или коллег, тут же может задать соответствующий вопрос Председателю. Поэтому, и не только, от коллег- депутатов у меня не было никаких тайн, — предпочтительность не иметь таковых я хорошо усвоил еще в период, когда был первым заместителем Председателя Верховного Совета. Из-за своей склонности к какой-то закулисной деятельности тогдашний Председатель часто ставил и себя, а чаще всего — меня, в неприятные ситуации. Так что скрывать от следствия мне абсолютно было нечего.

Конечно, бригада следователей, а их, как оказалось, уже более 300 человек, набранных по всей России, имела свою тактику, свой план. И в части “работы” со мной, конечно, был тщательно продуманный план. У них была жестко сформулированная задача — доказать вину Хасбулатова, провести энергично все следствие в течение короткого периода и послать дело в суд. Моя же задача была — разбить вдребезги все эти попытки как несостоятельные.

Обвинение

Как мне кажется, в соответствии с замыслами Кремля, кремлевских юристов, Казанник “подсказал” руководству бригады следователей в отношении Хасбулатова действовать следующим образом:

— Рассматривать действия Председателя Верховного Совета независимо от самого Верховного Совета и Х Чрезвычайного Съезда народных депутатов; показать (доказать), что его практические действия выходили за пределы Конституции, актов, принятых Верховным Советом — Х съездом (иначе — какое обвинение?).

— Доказать наличие заговора, в котором принимал участие Хасбулатов, направленного на свержение Президента Ельцина и установление коммуно- фашистского режима. (Чушь, но люди поверят, если это будут вдалбливать постоянно. “Чем чудовищнее ложь — тем скорее в нее поверят”, — это кредо Геббельса с восторгом приняла на вооружение новая кремлевская пропаганда.)

— Доказать версию относительно того, что Хасбулатов выступил до (!) событий в мэрии и “Останкино” с призывом штурмовать их, а заодно и Кремль. И это якобы осуществилось.

— Доказать, что по вине Хасбулатова сорвались мирные переговоры в Свято-Даниловом монастыре.

— Доказать, что Хасбулатов раздавал оружие защитникам Конституции.

О том, что такие цели и тактические установки были поставлены перед группой Лысейко, я делаю вывод потому, что на разных этапах следствия он необычайно упорно пытался повести разговор именно с позиций, определяемых этими конкретными задачами. Например, Лысейко пытался выяснить, с кем из людей я первый заговорил об Указе № 1400, когда он поступил в “Белый дом”, с Руцким, Баранниковым, Ачаловым? Он почему-то не интересовался тем, что у меня есть заместители, есть члены Президиума. Он упорно переспрашивал: “А где были Руцкой, Баранников, Ачалов”. А черт их знает, где они были! Неужели не ясно, что меньше всего, наверное, я думал в эти минуты об Ачалове, Баранникове...

Ведь мы сразу же, через 5 минут после получения пакета из Кремля с этим роковым Указом № 1400, назначили заседание Президиума Верховного Совета. Уже через 5 минут! Какой с нашей стороны может быть “заговор” после начала осуществления заговора со стороны Ельцина?!

И следующий момент — обвинение нас в заговоре — это попытка выбить у защиты козырь: ведь слепому ясно, что заговорщик Ельцин.

Насколько я догадывался, в таком направлении велись допросы и со многими другими допрашиваемыми: следователи пытались хотя бы самым скудным “материалом” подтвердить кремлевскую утку о якобы имевшем месте заговоре Верховного Совета.

Но даже печать, самая раболепная по отношению к Кремлю, вскоре закрыла тему об этом заговоре с нашей стороны как бесперспективную. Слишком непривлекательными и страшными оказались последствия реального, а не иллюзорного, заговора, осуществленного кремлевскими заговорщиками- путчистами.