Великая русская революция, 1905-1922

Распространенным мифом является широкое применение Советской властью заложничества семей военспецов (как называли привлеченных в РККА офицеров) с целью добиться их покорности. Для обоснования этих утверждений приводят, как правило, грозные приказы Троцкого, например, от сентября 1918 года: «Предательские перебеги лиц командного состава в лагери неприятеля, хотя и реже, но происходят до настоящего дня. Этим чудовищным преступлениям нужно положить конец, не останавливаясь ни перед какими мерами… Пусть же перебежчики знают, что они одновременно предают и свои собственные семьи: отцов, матерей, сестер, братьев, жен и детей. Приказываю штабам всех армий Республики, а равно окружным комиссарам, представить по телеграфу члену Реввоенсовета Аралову списки всех перебежавших во вражеский стан лиц командного состава со всеми необходимыми сведениями об их семейном положении. На т. Аралова возлагаю принятие, по соглашению с соответственными учреждениями, необходимых мер по задержанию семейств перебежчиков и предателей»[749].

Однако даже эти приказы, если выстроить их в хронологическом порядке, позволяют усомниться в том, что хоть какие-то действия во их исполнение принимались. В декабре, — через три месяца, — Троцкий телеграфирует в отдел военного контроля РВСР, что со времени прошлой телеграммы «произошел ряд фактов измены со стороны бывших офицеров, занимающих командные посты, но ни в одном из случаев, насколько мне известно, семья предателя не была арестована, так как, по-видимому, регистрация бывших офицеров вовсе не была произведена. Такое небрежное отношение к важнейшей задаче совершенно недопустимо. Предлагаю Вам в кратчайший срок заняться выполнением возложенной на Вас в свое время задачи»[750].

Исследователь темы заложничества семей военспецов историк A. Ганин отмечает, что и далее на протяжении всей Гражданской войны предпринималось попытки составить списки бывших офицеров с указанием их семейного положения и местом проживания семей, однако эта работа ни разу так и не была проведена. По целому ряду причин. В частности, в связи с тем, что учетом военспецов в РККА занимались сами же военспецы[751]. Других специалистов должного уровня у Советской республики просто не было. Вплоть до того, что военком Полевого штаба РВСР Семен Иванович Аралов (1890‑1969), которому Троцкий предписывал принять необходимые меры по задержанию семейств перебежчиков, сам являлся штабс-капитаном царской армии.

Меры, предлагаемые Троцким, популярностью не пользовались, о чем говорит такой факт: от сбора подписок об ответственности семей военспецов в ноябре 1918 года устранились чекисты. Председатель Петроградской ЧК B. Яковлева сообщила на запрос Троцкого, что такая подписка является делом военного ведомства и может быть осуществлена приказом по армии[752].

Существенную сложность представлял собой и сбор анкетных данных офицеров с указанием их семейного положения и адресов проживания родственников. Каким либо образом в разумные сроки удостовериться, что в анкете указана правдивая информация, не представлялось возможным.

Если отбросить эксцессы явного бандитизма и мародерства, в которых могли страдать семьи военспецов, исследования Ганина свидетельствуют: ни о каком применении заложничества в ходе Гражданской войны, несмотря на грозные приказы Троцкого, говорить не приходится.