Великая Рыба

Но Лана не унималась. Назревала семейная ссора. Наблюдая это, Данилевский пытался понять, почему она решила прекратить отношения с ним. «Ведь она же не любит Лосева, — думал он. — Он ее раздражает во всём: что бы ни сделал — её это бесит. Это же видно. Она даже не может сдерживать себя, всё время срывается на скандал. Почему же тогда она расстаётся со мной? В чём причина?..» Или это была игра? Проверка на прочность?.. Но не слишком ли много проверок выпало ему за все эти годы?

Минули праздничные дни, и жизнь вошла в привычное русло. «А для меня ваших праздников не было, — сообщила ему Ольга Ивановна. — Как я работала сутками, так и работаю».

В тот злополучный вечер у нее как раз было суточное дежурство, и Данилевский позвонил Лане. Он знал, что Лосева дома нет — на пикнике тот сам говорил о своей командировке. В телефоне долго звучали длинные гудки. Данилевский посмотрел на часы — десять вечера… Он собрался было положить трубку, но на другом конце провода наконец-то ответили.

— Алло, — произнес незнакомый тенор.

Этот голос принадлежал не Лосеву. «Надо же, ошибся», — подумал Данилевский и начал было извиняться, как вдруг на заднем плане послышался Ланин голосок: «Сумасшедший!» Запищали короткие гудки отбоя — на том конце провода бросили трубку.

У нее дома был другой мужчина.

У нее был другой…

Она изменяла — теперь уже не мужу, а ему.

Данилевский легко реконструировал ситуацию: она привела к себе нового любовника, а тот, возомнив себя хозяином дома, решил ответить на телефонный звонок. Лана не успела его остановить, и ей пришлось просто прервать связь. Пальцы на рычаг — и все.

Вот он, ответ на вопрос, в чём была причина её холодности. Вот почему она сказала, что больше не хочет встречаться. У неё появился другой…

Мир вновь обрушился на него, и стало нечем дышать. «Теперь ты ждешь не меня, — вертелось в голове. — Почему? Чем этот тип лучше меня? Почему — он, а не я?!»

* * *

«Жалоб нет. Состояние средней тяжести. Гемодинамика стабильная. Терапия по плану», — написала Ольга Ивановна и отложила историю болезни. Сгущались ночные сумерки. Все больные были осмотрены, записи сделаны, теперь можно было и отдыхать.

В ординаторскую вошла медсестра — темноволосая девушка лет двадцати. Ординаторская реанимации находилась рядом с палатами. На стоявший на отдельном столе компьютер выводились кардиограммы больных, регистрирующиеся непрерывно в реальном времени, так что персонал мог безбоязненно находиться здесь, а не в палате. Всё было под контролем.

— Ольга Ивана, давайте чай попьем?

— Конечно, ставь чайник.

Зазвонил городской телефон. Это оказался молодой человек медсестры. Тогда ещё сотовые телефоны имелись далеко не у всех, и вести личные разговоры по городскому телефону в больнице среди персонала было очень распространено. По крайней мере, в вечернее время и выходные.

«Дорогой», «Любимый», «Да мое солнышко», «Я тебя тоже люблю»… Ольга слушала их воркование, и ей было неловко присутствовать рядом. Ей казалось, будто, невольно слушая их разговор, она делает что-то некрасивое, подглядывает за ними, что ли.

Она взяла фонендоскоп и направилась в палату, хотя совсем недавно делала обход. Там царили мир и спокойствие — кто-то уже спал, кто-то поедал принесенные родственниками угощения, а один недавно поступивший к ним пациент разговаривал по сотовому телефону. «Крутой», — подумала Ольга.

Она подошла к пустующему сестринскому посту, находившемуся между женской и мужской половиной, и, сев на стул, задумалась.

Ей было грустно. «Может быть, позвонить Данилевскому? — подумалось Ольге Ивановне. — Собственно, почему бы и нет?»

Телефон в квартире Данилевского опять ожил. Звонок показался ему невыносимо резким, и он устало снял трубку.

Это оказалась Ольга Ивановна. «У меня пока затишье, — сказала она. — Можем поговорить».

— Сдашь смену — приезжай сразу ко мне, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты была рядом.

После того, что он узнал о Лане, быть одному казалось невыносимо. «Как хорошо, что у меня есть она», — подумалось Данилевскому.

— Пока я приеду, ты уже будешь на работе, — возразила Ольга. — У меня же нет ключа! Или кто-то еще откроет мне дверь?

— Не болтай глупостей, никого кроме меня здесь быть не может. А с ключом действительно неувязочка… Завтра я сделаю тебе копию.

— Ну, я не напрашивалась… — несколько смутилась Ольга.

— Я сам этого хочу. Ключ у тебя будет. Приезжай вечером. Я приду с работы в семь. Хорошо?

Конечно, она согласилась. Как странно устроена жизнь — зарекаешься от чего-то, например, от отношений с родственниками больных, и на тебе — вот они, во всей красе! Теперь уже Ольга ничего не имела против Данилевского. Он сказал, что у нее будет ключ от его квартиры. Что ж, это добрый знак. Неужели жизнь наконец-то налаживается?

Медсестра налила чай себе и Ольге Ивановне, достала печенье и бутерброды. Ольга Ивановна села к столу. Но, не успела она сделать глоток, как в ординаторскую прибежала другая сестра из кардиологического отделения.

— Ольга Ивановна, — взволнованно сказала она, — у нас такое!

— Да что случилось, Света? Говори толком.