Великая северная экспедиция

Плавание лейтенантов Шпангберга и Вальтона вдоль цепи Курильских островов к берегам Японии оказалось значительно более продолжительным и сложным, чем это предполагалось вначале. После бесконечных сборов, осложняемых непрерывными ссорами лиц начальствующего состава, 18 июня 1738 года эскадра из трех кораблей под общим командованием капитана ИГпангберга, наконец, отправилась в путь из устья реки Охоты. В состав эскадры входили: бригантина* "Архангел Михаил" под командой самого Шпангберга; в числе, экипажа находились также штурман Петров, пробирных дел мастер Гардеболь, лекарь, иеромонах и пр., всего 63 человека. Затем шла дубельшлюпка "Надежда" с лейтенантом Вальтоном и штурманом Казимеровым и, наконец, бот "Св. Гавриил" под начальством мичмана Шельтинга и его помощника подштурмана Верещагина; на обоих последних судах было по 44 человека команды.

Появление на горизонте японских берегов ожидалось всеми участниками экспедиции с огромным все возраставшим нетерпением. От Японии ожидали многого, но прежде всего новых открытий. За долгие годы подготовки к этой трудной экспедиции воображение и доходившие о дальней стране слухи приучили рисовать эту землю баснословно богатой, изобильной ценными металлами и прочими дарами природы. Внимание и любознательность были возбуждены до чрезвычайности. Сама страна казалась почему-то интереснее всего виденного до сих пор. Словом Япония была для наших путешественников вполне "обетованной землею".

Лишь несколько наиболее близких к Камчатке Курильских островов были тогда достоверно известны, а далее тянулась загадочная Япония, мифическая земля Компании, огромный остров Штатов и пр. Но никто окончательно, как казалось нашим морякам, не подтвердил реального существования снова выплывших земель, так как давно уже никто не посещал этих мест. Сенат приказал: "Идти на морских судах для проведывания новых земель, лежащих между Америкою и Камчаткою, а также островов, идущих от Камчатского Носа и Японии, для установления торгов, наложения ясака на народы, никому не подвластные; только того накрепко остерегаться, чтобы не зайти в такие американские и азиатские места, которые уже находятся под влиянием европейских государей или китайского богдыхана и японского хана, чтоб не возбудить подозрения и не открыть своим приездом пути к камчатским берегам, у которых при нынешнем тамошнем малолюдстве они могут занять нужные пристани**".

Вот еще обнаруженный нами ценный факт для суждения о мотивах засекречения всей Великой экспедиции в целом. С одной стороны - экономика, ожидание открытий ценных благородных металлов - золота и серебра, для чего в экспедицию предусмотрительно был взят даже пробирных дел мастер Гардеболь; с другой же стороны вполне несомненен политический момент - тщательная забота об охране берегов Восточного океана: "Чтоб не возбудить подозрения и не открыть своим приездом пути к камчатским берегам".

Едва путешественники наши вышли в море, как грянул шторм, разбросавший корабли и разлучивший их на время. В разных числах июля поодиночке подходили они к Большерецкому устью на Камчатке, откуда и должно было по-настоящему начаться путешествие. Здесь взяли еще несколько участников экспедиции, в том числе подштурмана Родичева, геодезиста Свистунова и переводчиков, а также полностью догрузили провиант. Море тем временем успокоилось, наступили тихие, но туманные дни. 15 июля, взяв направление на Курильские острова, вышли в море. Но корабли упорно не хотели держаться один другого, и уже не по стихийным причинам: в душах подчиненных Шпангбергу моряков бушевала стихия иного рода, - стихия ненависти к своему не в меру заносчивому и грубому начальнику. Ненавидевший Шпангберга самолюбивый англичанин Вальтон, чтобы отстать от флагмана и тем ускользнуть хотя на время от его грозных взоров, прибегал к всевозможным уловкам. Дело под конец дошло до того, что Шпангберг прибегнул к неслыханному в истории мореплавания приему: он отдал приказание команде Вальтона не слушаться своего начальника, если тот попытается еще раз сделать попытку удрать. Вот какие нравы, настроения и взаимоотношения царили в Великой Северной экспедиции. Изжить их, повидимому, не было никакой возможности до самого конца экспедиции. Несомненно, что пышно расцветшее среди моряков зло взаимного антагонизма, бесконечные ссоры начальников с подчиненными и между собой принесли экспедиции огромный вред, были причиной многих неудач и страшно ее затянули.

24 июля Шпанберг уже плыл вдоль цепи Курильских островов. Подойти к островам и смотреть их он не рискнул по той, согласно его словам, причине, что "берега каменные, утесы весьма крутые, и в море великая быстрина, и колебание жестокое на якоре стоять, грунтов не имеется и очень глубоко... " Зато, старательно считая острова и насчитав больше, чем их было, он присваивал им довольно неблагозвучные наименования вроде: Афиноген, Кривой, Столбовой, Осыпной, Баран, Козел и т. д.