Великая северная экспедиция

Как обстановка, так и характер не находившихся ни в чьем подчинении, а потому независимых айнов вполне, повидимому, располагали к приведению их в русское подданство. Но ограничиться несколькими ближайшими к северным берегам Японии островами Шпангберг не хотел, ему представлялось более целесообразным привести в подданство сразу всех жителей "от 43° и до 46°, а от 46°- до последнего острова..." Задача эта казалась ему вполне осуществимой; "без всякого опасения, - писал он, - можно привести (в подданство) в самой скорости, ежели нам от посторонних людей или от команды какого препятствия не будет, как от них в нынешнем вояже не малая ныне учинилась остановка". Последние слова снова свидетельствуют о позорном падении дисциплины в эскадре Шпангберга: корабли и в этот рейс под разными предлогами разлучились один от другого, вели самостоятельную работу и поодиночке приставали к берегам Японии. С кораблем флагмана находилась лишь дубельшлюпка. Шпангберг справедливо считал, что осуществление такого дела, как приведение в подданство целой народности, разбросанной по многочисленным островам, должно быть произведено с помощью всех находящихся в его эскадре кораблей. К тому же должно быть испрошено разрешение свыше. Выполнить это дело Шпангберг собирался в третью свою японскую экспедицию на следующий год.

Итак, и в эту экспедицию, более удачную, чем предыдущая, моряки, снова перессорившись между собой, действовали без должного единодушия. Начальники перессорились не только друг с другом, но и со своими штурманами. Шпангберг поносил штурмана Петрова как горького, пьющего запоем пьяницу, а тот в свою очередь доказывал, что начальник принуждал его исправлять и переделывать судовой журнал, площадным образом ругал его "по-немецки и русски" и хотел повесить на рее. Вальтон обвинял Казимерова в непослушании и лености, а тот его - в избиении и т. д. Посмотрим, чем закончилась вторая японская экспедиция.

На обратном пути Шпангберга преследовали противные ветры, туманы, дожди и беспрестанные частые мели. Туманы были настолько сильны, что моряки, случалось, находились от земли саженях в четырех, "а земли не видали, подходили к земле нечаянно, где не без великого страха были, и для того имели великий труд и суету мореплавания, и терпели не малую мокроту, и от того многие в команде моей захворали, к тому ж между островами в узком месте, и того ради назвали то место губа Претерпения", - так повествует Шпангберг о своем обратном плавании. В результате, когда 24 июля подошли к острову Иессо, на корабле было уже двадцать человек больных, "да и на всех служителях была тягость великая".

Дубельшлюпка также не отставала, и здесь было не мало больных, а остальные "насилу волочатся". Похоронив в морских волнах 13 человек, в том числе лекаря, Шпангберг 14 августа прибыл в Большерецк, а отсюда, не дожидаясь разбежавшихся своих спутников, отправился в Охотск, куда и прибыл 29 августа.

Путешествие Вальтона в общем сходно с плаванием Шпангберга, а потому мы долго останавливаться на нем не будем. Он также побывал на Ниппоне, откуда вынес не мало ярких впечатлений. "На сей земле, - замечает он в своем путевом журнале, - много золота и жемчуга, и винограду, и сарачинского пшена; но всего по краткости времени осмотреть было не можно". Плывя мимо японских берегов в направлении к юго-западу, он сделал несколько остановок. На него особенное впечатление производят покрытые богатейшей яркозеленой растительностью берега, виноградники, лепящиеся по склонам гор, распространяющие одуряющее благовоние мандариновые рощи, каштановые деревья, а вокруг них обширные селения с жителями учтивыми и ласковыми, но всегда осторожными. Вальтон спустился еще ниже Шпангберга и достиг 33° 28' широты. Остановившись здесь у одного из островов, моряки высадились на берег, где нашли жемчужные раковины и ветви каких-то невиданных деревьев. В Охотск добрались вполне благополучно.