Великая сила молитвы

Весь двадцать первый год принимал активное участие в вылавливании разбежавшихся по лесам разных банд. Махно, Заболотного, Хмара и других, сейчас уж и не упомню, извиняйте. После ликвидации указанных банд я демобилизовался домой и приехал в начале двадцать второго года. За это время половины семьи не было: две сестры померли от тифа, две вышли замуж. А я как огурчик!

С двадцать пятого года я начал самостоятельно работать в лесничестве. А когда организовался учлесхоз, назначили старшим десятником. Выучился на ускоренных курсах, стал прорабом, вот в этом качестве принимал личное участие в отыскании места под будущий город Ханты-Мансийск и первый в дремучей тайге построил пять домов.

Написал труд о развитии лесной промышленности за шестьдесят лет. Изложил, как было, ведь происходило все на моих глазах.

Считаю своим долгом и намерен, пока позволяют здоровье и силы, также активно работать на общественной работе и дальше на благо Родины, раньше часть денег перечислял в Фонд мира, теперь отдаю детским приютам. Так надо. За милосердие Господь дни продлевает.

Он внезапно замолкает. Хочется спросить его о чем-то важном, но его биографию я выучила перед беседой, он давно слывет человеком-легендой. И все же я решаюсь задать вопрос.

– У вас удивительная судьба. А что вы посоветуете своим правнукам?

– Читать больше философских трудов. Скорбно за старшего курсовые работы писать, мышление у него, видите ли, техническое…

Я снова интересуюсь:

– Ефим, двадцатый век был очень неспокойным, за веру преследовали, убивали. А как же вы пронесли ее через всю жизнь?

– С молитвой. С непрестанной молитвой. Я всегда был готов за Христа пойти в тюрьму или на смерть. Под лавкой узелок хранил с вещами на тот случай, если придут за мной, но вот Господь не сподобил. Стало быть, так надо. Пути Господни неисповедимы…

Вдова

Моя собеседница безграмотна. Вместо подписи ставит крестик, но это не помешало ей вырастить дочь – кандидата филологических наук, а еще она известна тем, что в молодости всем, кто попросит, шила одежду бесплатно, так и говорит: «Во славу Божью». Нынешнее благополучие воспринимает как Господню милость, но у нее есть мечта…

Ульяна с детства знала, за кого выйдет замуж. Соседский мальчишка Артем приглядывал за ней с самого рождения. Он был старше ее на целых семь лет, родители дружили семьями. И те и другие кочевали вслед за оленьими стадами. Так, постепенно перебрались из Республики Коми в Ханты-Мансийский округ, но тут случилось несчастье – внезапно умер отец, мать стала воспитывать детей и справляться по хозяйству одна. Детей в школу не отдала, боялась, что те, освоив грамоту, захотят «легкой жизни» в городе, и некому будет приглядывать за стадом, а оно было немалое – двести пятьдесят или двести семьдесят голов.

Ульяна слыла работящей девушкой, и это ускорило свадьбу. Артем хоть и считался самым красивым во всей округе, но сердце только для нее берег. Пошла она в дом мужа на правах невестки, старшие им отгородили уголок в чуме, и стали молодые жить счастливо, успевал Артем еще и теще своей помогать, та не могла нарадоваться на зятя.

– Денег нам в те времена не давали, – рассказывает собеседница. – Все, кто сдавал в колхозы оленей или рыбу, получали просто палочки вроде как трудодни. На каждого человека была своя норма. А на том разве разбогатеешь?

Мечтали с мужем о своем оленьем стаде, о будущей хорошей жизни. А тут война, вестовой приехал прямо на стойбище, всех обошел, раздал повестки. Из некоторых семей даже по двое мужиков взяли. Это несмотря на то что оленеводам по закону того времени полагалась бронь. «Если б председатель колхоза – Василий Попов был порядочным человеком, он бы за наших мужиков заступился. Этот грех на его совести», – выдает давнюю обиду Ульяна. Стали Артема на войну провожать. Дали малицу с куньей подкладкой, чтобы тепло было, тобор, заказали у портного унты с беличьей оторочкой. В заплечный туесок положили вяленого мяса, сушеной ягоды, сухарей…

В назначенный срок приехал к призывному пункту обоз с уполномоченными, а они все как один на русском говорят, язык ханты даже приблизительно не понимают. Увезли новобранцев. На стойбище ни одного письма не пришло, северные воины не знали грамоты. Весточки с фронта все-таки просачивались, кто ездил в район, тот и передавал, ну и от себя что-то добавлял. Тем и жили.

Солдаток в колхозе не жалели. Жена при муже, как огонь в чуме, ни один ветер не страшен, а как чума нет, кто хочешь его потушит, даже ветра не надо. Пришлось Ульяне осваивать мужскую работу – сено заготавливать летом, а зимой возить на оленях тяжелые грузы в поселок. Жила по-прежнему в доме родителей мужа. И хотя свекровь ее не обижала, самая тяжелая работа все равно ей доставалась. Это несмотря на беременность. Дочка-красавица, вылитый папа, родилась точно по заказу. Глаза большие, умные.

Много дней и ночей проплакала молодая мать, думала о муже. Да разве можно такому исчезнуть бесследно?