Великая Скифия

– Подождите, не ломайте дальше. Садитесь оба, испейте воды.

Когда пыль улеглась, стала видна черная дыра в центре воронкообразного углубления в полуразрушенной стене. Миний, гремя камнями, что попадались под ноги, пробрался к бреши, встал на колени, протянул руку.

– Маловато, надо расширить, но осторожно, чтобы камни не падали туда.

– Слушаю и повинуюсь, – ответил Навар.

– А потом нужно это отверстие заложить так, чтобы с той стороны не было заметно, где стена была проломлена нами. Можешь сделать это?

– Надо посмотреть с той стороны, какая там кладка и облицовка. Если кладка голая, без обмазки, то можно сделать, если с обмазкой, то нельзя!

– Посмотри, проверь. Полезай в то помещение и сообрази. Но нужно все сделать так чисто, чтобы никто не догадался, был ли здесь пролом.

– Постараюсь, господин!

– Сделаешь хорошо – получишь место главного мастера с оплатой из казны. И право жить в городе без охраны.

– Благодарю, господин! – изменившимся голосом ответил старик.

Ему вдруг показалось, будто перед ним сверкнуло солнце свободы. Он готов был признать трех рабовладельцев за добрейших людей, а свое рабское положение не таким уж тяжким. Он даже мысленно обратился к неукротимому Меоту со словами: «Вот видишь, сын вождя, человек справедливый и способный к ремеслу и в рабстве не остается незамеченным. Трудясь изо всех сил, он может рассчитывать на облегчение своей доли, даже на… освобождение!»

Ему стало жаль Меота. Работая здесь, непокорный силач тоже получил бы свою долю хозяйской милости.

– А ты, – обратился Миний к Костобоку, – поможешь мастеру. Будешь месить глину, подавать камень. Если брешь заделаете к утру, ты будешь главным над всеми храмовыми рабами города. Тебе назначат постоянное жалованье. Если найдешь жену – обзаводись семьей.

Костобок склонился в знак признательности и готовности все выполнить в срок. При этом уловил взгляды, которыми обменялись архонты, и страх холодной змейкой проник в его сердце. Необычная обстановка, таинственность предприятия, участие в нем самых больших и влиятельных людей полиса, а также небывало богатые обещания им, рабам, – все это казалось сном, диковинным и в то же время таящим в себе скрытую угрозу.

Однако, опытный в общении с хозяевами, раб ничем не выказал своего подозрения. Когда он поднял голову, на его лице сияла признательность и отражалась беспрекословная покорность и готовность выполнить все, что потребуется.

– Смею спросить господина: где возьму я воду и глину?

– Сейчас узнаешь.

Дыра в стене была расширена с большой осторожностью. Иногда кусочки щебня падали в соседнее помещение с глухим шорохом. Наконец Миний решил, что отверстие достаточно велико, и сказал:

– Полезай, старик.

Кряхтя, Навар полез задом в отверстие и исчез в нем. Слышно было, как он кашлял. Вскоре его физиономия вновь показалась в отверстии. Старик улыбался.

– Факел надо, стены осмотреть и мусор собрать с пола. Тут большая храмина. И сосуды какие-то стоят… кхе-кхе…

Дамасикл усмехнулся.

– Подожди, старик, – сказал Миний, – я тоже проберусь к тебе.

С ловкостью и быстротою, удивительными для его тучного тела, он пролез в брешь, хватаясь за выступы пролома своими длинными и сильными руками.

Навар осмотрелся при свете двух факелов. Разглядел, что находится в квадратной камере, стены которой состояли из грубой каменной кладки самого разнообразного вида. Известковые глыбы были скреплены глиной, смешанной с гашеной известью. Против только что сделанного пролома чернела низкая амбразура, в глубине ее виднелись каменные ступени, ведущие вверх, по-видимому к выходу. Пол подземелья был выложен плитняком. Вдоль стен стояли большие и малые пифосы и обливные кувшины. Их горлышки блестели от смоляной обмазки.

Раб смотрел, как эпистат обошел эти странные сосуды, словно делая смотр солдатам перед боем. Он соображал. Потом с усилием взял один сосуд и перенес его к пролому стены.

– Эй, Агела, принимай, ты помоложе!

В сосуде глухо звякнуло. По этому звуку и по тому, как вздулись жилы на лбу архонта, старый раб догадался, чем наполнены обмазанные смолой пифосы. Кинулся помогать эпистату. При этом увидел на горлышках сосудов печати.

«Вот она, сокровищница города! Вот почему за работу обещают деньги и хорошую жизнь», – подумал Навар, торжествуя.

Однако ему еще не было ясно, зачем, с какой целью производится такое самообкрадывание. Что это, грабеж со взломом в собственном доме?

Все малые сосуды, посильные дюжему Минию, постепенно перекочевали из подземного хранилища в тайную галерею. В каждом из них было не менее пяти пудов весу. У приметливого раба возник невольный вопрос: кто же будет перетаскивать толстопузые горшки-гиганты, стоявшие вдоль стен? Их было семь.

Но Миний и не взглянул на них. Тяжело дыша, он стирал со лба пот и чмокал пересохшим ртом.

– Ну, мастер, делай свое дело, да смотри, делай как надо! Сделаешь – счастье твое, поленишься – не обессудь, не получишь награды.

– Постараемся, господин, постараемся! Все умение приложим, а сделаем!

– Ну, ну!

Миний исчез в проломе.