Великая сталинская империя

Все еще рассчитывая отделаться только материальной, технической помощью Советскому Союзу, Черчилль заявил, что необходимо «проталкивать помощь России», поскольку «ни одно другое капиталовложение не может принести более высокий военный дивиденд». В некоторой степени это были рассуждения торгаша, политикана международного масштаба. Но — талантливого политикана, оставившего свой след в политике конца 30-х годов и в период Второй мировой войны. А в одном из документов, подготовленных для Рузвельта, участвовавшего в Крымской конференции, откровенно говорилось: «Мы отчаянно нуждаемся в Советском Союзе для войны с Японией по завершении войны в Европе» (История дипломатии. Т. IV, М., 1975). Иными словами, уже эта формулировка была открытым признанием огромных заслуг СССР в разгроме фашизма. Отличился Советский Союз и в стремительном разгроме японской Квантунской армии.

Надо отметить, что во всех значительных переговорах, при обмене документами с Черчиллем и Рузвельтом (а после смерти Рузвельта и с Трумэном) Сталин и его представители занимали четко продуманную, взвешенную, конструктивную позицию. И чем дальше продвигались советские войска на Запад, тем Сталин делался увереннее в своих выводах. Когда русские вошли в Германию, в Лондоне и Вашингтоне поняли, что скоро предстоит сесть за стол переговоров и обсуждать судьбы стран Европы. Но для уверенного обсуждения требовалось присутствие в Европе англо-американских войск, иначе перечить своевольному Сталину будет просто невозможно. Чтобы делить европейский «пирог» и определять будущее внутриполитическое устройство государств, надо было присутствовать за «обеденным столом» победителей с англо-американским штыком. США и Британия с начала весны 1944 года встали перед необходимостью открытия второго фронта — хотелось им этого или нет. Этого требовали национальные и геополитические интересы их держав. Вдобавок затянувшиеся обещания открыть второй фронт раздражали Сталина, вследствие чего Вашингтон и Лондон начали терять его доверие. Об этом мы знаем из переписки Черчилля со Сталиным.

19 июня 1943 года Черчилль уведомил Сталина о том, что по различным причинам англичане не ударят в тыл немцам и в 1943 году, на что Сталин однозначно ответил: «Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв Советской Армии, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину». Действительно, в 1943 году положение Советской Армии было еще тяжелым, да и в 1944–1945 годах победный марш по Европе давался с кровопролитными боями, поскольку отборные гитлеровские части еще были сильны и отчаянно сопротивлялись.

По рассекреченной в 1993 году статистике в 1943 году, пока Черчилль находил отговорки и оттягивал открытие второго фронта, наши безвозвратные армейские потери составили более 20 процентов общего количества жертв в Великой Отечественной. Но одновременно потери в живой силе и технике восполнялись новыми и новыми резервами. В 1943 году СССР произвел до 35 тысяч самолетов, что на 10 тысяч больше, чем Германия, и 24,1 тысячи танков и САУ против 10,7 тысячи танков и штурмовых орудий, выпущенных немцами.

Советский Союз ценой огромного напряжения трудящихся тыла и заключенных ГУЛага креп в войне намного быстрее, чем этого ожидали педантичные экономисты и специалисты по обороне США и Великобритании. И темпы усиления армии продолжали возрастать.

1944 год стал годом максимального выпуска основных видов боевой техники. Авиапромышленность выпустила 40,4 тысячи самолетов, из них 33,2 тысячи боевых. Советские ВВС имели на фронте в 4 раза больше самолетов, чем немцы, а в 1945 году это превосходство стало еще большим. С января 1945 года до конца войны наши танкостроители выпустили 49,5 тысячи танков и САУ, а немцы — 22,7 тысячи.

Вот и ответ на высокомерное утверждение некоторых западных историков о том, что без второго фронта СССР не добил бы Гитлера, что под Берлином могла сложиться такая же ситуация, как под Москвой — только на этот раз наших воинов от стен столицы рейха должны были погнать перегруппированные и собранные при полной мобилизации боеспособных мужчин от 16 до 65 лет в один кулак германские части. Ничего подобного! С такой авиационной, орудийной и танковой мощью Советская Армия не только бы сокрушила Берлин, но и дошла бы до Ла Манша, чего так опасались союзники, поспешившие открыть второй фронт, чтобы воспрепятствовать оккупации Советами всей Европы.