Великая стена

— Ты подвел нас, Фокс, — говорит Джеймс. Голос его похож на рокот землетрясения, а лицо настолько широкое, что ударами такой головы можно разваливать небоскребы. — Ты подвел нас, подвел фанов, а больше всего ты подвел себя. Надеюсь, тебе стыдно, приятель.

— Я не хотел… — жалобно оправдываюсь я, потому что не хочу, чтобы робот — копия Джеймса Хетфилда — сдавил меня насмерть.

— Эй, приятель. — Он начинает трясти меня, держа в металлическом кулаке, как обмякшую тряпичную куклу.

— Мне очень жаль. Все должно было получиться иначе…

— Приятель!

Но это не Джеймс Хетфилд. Это Джейк, мой партнер по «Морбид менеджмент». Он стоит возле кресла с бутылкой «Джека Дэниелса» в руке, а другой трясет меня, чтобы я проснулся. И смотрит сверху вниз на своего жалкого, всхлипывающего партнера.

— Что, снова?

— Угадал.

— Старик, пора выкинуть это из головы. Никто не погиб, и уже никто не хочет тебя убить. Держи.

Он протягивает бутылку, и я делаю большой глоток.

— Где мы сейчас? — спрашиваю я, еще не придя в себя.

— Примерно в трех часах полета.

— От посадки?

— От взлета. Нам лететь еще часов восемь-девять, смотря какой будет ветер.

Я возвращаю бутылку.

— И ты разбудил меня?

— Не мог больше видеть, как ты мучаешься. Кто это был? Ларс?

— Джеймс.

— Тебе надо успокоиться. Я разговаривал с ними на прошлой неделе. — Джейк по-приятельски тыкает меня в плечо. — Они на тебя зла не держат. Кто старое помянет, тому глаз вон. Они даже попросили несколько контрамарок на шоу в Штатах, только чтобы мы обеспечили места, куда можно подъехать на колясках. Парням не терпится познакомиться с Дереком.

Я вспоминаю вчерашнее шоу. Последний вечер нашей работы в токийском «Будокане»[22].

Благодаря Дереку все места были распроданы на четыре недели вперед. И мы могли бы остаться еще на месяц, если бы не гастроли в Европе и Америке.

— Кажется, у нас все-таки получилось, — говорю я.

— Похоже, тебя это удивляет.

— Были сомнения. Не с музыкальной точки зрения. Но сварганить такое шоу? Добиться реальной прибыли? В этом я не был уверен.

— Потому-то я и взял тебя снова на борт. Ты дружишь с числами и не упускаешь мелочей. И ты выпутался из всех проблем.

— Пожалуй. — Я поерзал в кресле, разминая ноги. — Ты… э-э… заглядывал к Дереку после шоу?

Джейк кивнул как-то подозрительно быстро:

— Дерек в порядке. Отстрелялся без промаха.

Что-то не так, только я не могу понять, что именно. Причем с того момента, как мы оказались в самолете. Как будто что-то не дает Джейку покоя, но он не хочет со мной поделиться.

— Убойное шоу по всем параметрам, — говорю я.

— Лучшее за все гастроли. Все прошло как по маслу. Освещение, задняя проекция…

— И не только технически. Один из работяг сказал, что «Вымирание» было исполнено изумительно.

Джейк энергично кивает:

— Так же изумительно, как всегда.

— Нет, он имел в виду, что исключительно изумительно. То есть круче и лучше, чем во время любого предыдущего шоу.

Улыбка на лице Джейка застывает.

— Я это тоже слышал, приятель. Исполнено было прекрасно. Четко. Так, как нам это нравится.

— А у меня создалось впечатление, что там было нечто большее, чем… — Я замолкаю, сам не знаю почему. — Ты уверен, что нам ничего не нужно обсудить?

— Абсолютно.

— Ладно. — Я улыбаюсь, но между нами остается нечто нерешенное, какая-то напряженность. — Тогда я, пожалуй, схожу поглядеть, как дела у нашего большого парня.

— Конечно, сходи.

Я расстегиваю ремень и иду вдоль рокочущего и вибрирующего фюзеляжа «Антонова». Это Ан-225, самый большой из когда-либо созданных самолетов, построенный пятьдесят лет назад для советской космической программы. В мире их всего два — и обоими владеют «Морбид менеджмент» совместно с «Гладиус биомех». Шоу с Дереком настолько сложное, что мы проводим сборку одного сценического комплекта, когда второй еще в работе. Поэтому «Антоновы» и прыгают по всей планете, под завязку набитые сценическими лесами, батареями прожекторов и динамиков, стопками экранов, инструментами, — пятьсот тонн всякой всячины для современного рок-концерта. Даже клетка с Дереком — лишь крошечная часть всего груза.

Я прохожу мимо двух гитарных техников и работяг, играющих в карты, пересекаю проход между контейнерами, затем мимо складного столика, где Джейк развернул свой лэптоп, просматривая запись концерта. А чуть поодаль возвышается клетка. Она привязана, чтобы не сдвинулась при болтанке, и местами оцарапана при погрузке. Мы закрашиваем царапины желтой краской перед каждым шоу, чтобы все блестело и выглядело как новенькое. Я провожу рукой по каркасу из стальных трубок.

Даже странно теперь вспоминать, насколько я был поражен и испуган, когда Джейк впервые повернул выключатель. Сейчас впечатления другие. Я знаю Дерека намного лучше, чем тогда, и понимаю, что многое в его поведении… просто игра. Он такая лапочка. Прирожденный шоумен. В том, что такое имидж и расчет времени, он смыслит больше любой рок-звезды, с кем мне доводилось работать.

Дерек заканчивает обед. У него всегда хороший аппетит после концерта, а дорожки кокаина и несовершеннолетние фанатки его, к счастью, интересуют меньше всего.