Великая Стена (сборник)

Голографическую синеву купола теперь сменили звезды — полное небо звезд. Ничего подобного я никогда не видел на любой другой станции или из другого корабля. Здесь были яростные бело-голубые звезды, пылающие бриллиантами на полотне из черного бархата. И ярко-желтые самоцветы, и мягкие красные штрихи, словно растушеванный пальцем след воскового мелка. Были ручейки и потоки не столь ярких звезд, похожие на стаи из миллиардов неоновых рыбок, застывших на моментальной фотографии. И огромные расплывающиеся кляксы зеленых и красных облаков, пронизанные жилками и окаймленные нитями прохладной черноты. И еще скалы и горы охряной пыли, настолько богатые трехмерными структурами, что напоминали щедрые мазки масляных красок. Сквозь пыль фонариками светили красные и розовые звезды. Там и тут я видел крошечные подмигивающие точки рождающихся солнечных систем. Это были пульсары, которые вспыхивали и гасли наподобие бакенов, и диссонанс-ные ритмы их вспышек задавали всей этой картине размеренный темп, наподобие смертельного медленного вальса. Казалось, все это зрелище содержит слишком много деталей, ошеломляющее изобилие оттенков, и все же, куда бы я ни взглянул, везде находил что-то новое, будто купол ощущал мое внимание и концентрировал все свои усилия в той точке, куда устремлялся мой взгляд. На мгновение меня охватила слабость: почувствовав головокружение, я ухватился за край стола, точно хотел удержаться от падения в бездонную глубину того, что находилось у меня над головой.

— Да, именно так это действует на людей, — улыбнулась Грета.

— Это прекрасно.

— Ты хотел сказать «прекрасно» или «ужасно»?

Я вдруг понял, что не знаю, какой из ответов выбрать.

— Это настолько огромно… — пробормотал я через какое-то время.

— Само собой, все это ненастоящее, — пояснила Грета. Она приблизилась, и теперь ее голос звучал тише. — Купол сделан из «умного» стекла. Оно повышает яркость звезд, чтобы человеческий глаз смог увидеть разницу между ними. Сами же цвета реальны. Все остальное, что ты видишь, тоже показано весьма точно, если не считать того, что определенные участки спектра смещены в видимый диапазон, а масштаб некоторых структур изменен. — Она стала показывать знакомые объекты. — Это край большого темного облака в созвездии Тельца, из-за него выглядывают Плеяды. Это волокнистая структура Локального Пузыря. Видишь открытое скопление?

Она подождала, пока я отвечу.

— Да.

— Это Гиады. Вон там Бетельгейзе и Беллатрикс.

— Я впечатлен.

— На то и рассчитано. Такое зрелище стоит кучу денег. — Она немного отодвинулась, и на ее лицо вновь упали тени. — Ты себя хорошо чувствуешь, Том? Похоже, что-то не дает тебе покоя.

Я вздохнул:

— Просто услышал очередной прогноз от твоего приятеля Кол-динга. Этого вполне достаточно.

— Жаль!

— Есть и еще кое-что. Это гложет меня с той минуты, когда я выбрался из капсулы.

Подошел манекен. Я предоставил Грете заказать что-нибудь для меня.

— Можешь со мной поделиться, — сказала она, когда манекен удалился.

— Это нелегко.

— Значит, что-то личное? Катерина? — Она помолчала. — Извини. Мне не следовало вмешиваться.

— Нет, не Катерина. Во всяком случае, не совсем. — Но уже договаривая эти слова я знал, что в каком-то смысле речь пойдет о Катерине и о том, сколько пройдет времени, пока мы увидимся вновь.

— Продолжай, Том.

— Прозвучит это глупо, но… Но я до сих пор гадаю, все ли здесь со мной откровенны. И не только Колдинг. Ты тоже. Когда я выбрался из капсулы, то чувствовал себя точно так же, как и в тот раз, когда слетал к Разлому. Пожалуй, даже хуже. И не мог отделаться от ощущения, что пролежал в капсуле долго. Очень долго.

— Иногда такое случается.

— Я знаю разницу, Грета. Можешь мне поверить.

— Так что ты этим хочешь сказать?

Проблема состояла в том, что я не был уверен в своих выводах. Одно дело — испытывать смутное подозрение по поводу того, сколько я пробыл в капсуле. И совсем другое — обвинить мою хозяйку во лжи. Особенно когда она настолько гостеприимна.

— У тебя есть хоть какая-то причина лгать мне?

— Прекрати, Том. Ты сам-то понимаешь, о чем спросил?

Едва я поделился своим подозрением, как и мне оно показалось абсурдным и оскорбительным. Очень захотелось повернуть время вспять и начать разговор сначала, избежав этой оплошности.

— Прости. Глупость ляпнул. Просто свали это на сбитые биоритмы или найди еще какую причину.

Она подалась вперед и взяла меня за руку, как уже делала утром. Только сейчас она ее не выпускала.

— Ты правда чувствуешь себя не в своей тарелке?

— Увертки Колдинга мне не помогают, уж это точно. — Официант принес вино и поставил его на столик. Бутылка звякнула от прикосновения его изящных стеклянных пальцев. Он наполнил два бокала, я глотнул из своего. — Может, если бы рядом был кто-нибудь из моей команды, и мы смогли бы вместе все обсудить, мне стало бы легче. Да, ты сказала, что не стоит будить Сюзи и Рэя, но это было до того, как однодневная задержка превратилась в неделю.

Грета пожала плечами: