Великая степь

Марусик не ответил, тщательно шнуруя ботинок — огромный, тяжелый, похожий на горнолыжный. Надевались такие лишь на правую ногу — на левых у троицы мотоохотников были обычные кроссовки. В подошвы странной обуви намертво заделывались клинки, выступающие на полметра дальше носка. Они и служили орудиями охоты…

…Охотились на горбоносых сайгаков до Прогона по-разному. Способов много. Можно законно оформить лицензию и терпеливо выслеживать осторожных животных в бинокль, ползком приближаясь к пасущимся. Можно устроить засидку на водопое — опять же при наличии лицензии. Или можно плюнуть на лицензию вкупе с правилами охоты — и добывать мясо ночью, с машины — ослепить мощным прожектором и расстреливать в упор. Если количество потребного мяса измеряется тоннами, можно использовать вертолеты и засады с автоматическим оружием там, где пути массовых миграций пересекаются с реками…

Можно все.

Но неспортивно как-то — считали парни с Девятки. Надо — вот так, с мотоцикла: ветер в лицо, степь несется навстречу, а сайга — от тебя, но где ей тягаться с ревущим мотором: короткий удар клинком по поджилкам — и за следующей, пока кровь кипит погоней, пока сердце бьется в азартном ритме: догони — убей! догони — убей! догони — убей!

Этим способом охотились до Прогона многие офицерские сыновья старшего школьного возраста — сейчас такая возможность осталась лишь у Олега Звягинцева и его приятелей. Сына нового начальника Отдела за периметр выпускали…

…Сделанный из рессоры клинок Марусика круто загибался вверх — и для обездвиживающего удара по ногам годился мало. Таким удобно бить снизу — в брюхо или пах.

— А чего? — сказал Марусик. — Отпадно же — она скачет, а кишки следом — все длиннее и длиннее… Опять же потрошить легче. И удара по мослам нет, равновесие не собьешь. Мягонько в брюхо входит, как хер навазелиненный… — Марусик хихикнул.

Череп сплюнул. Его коробила сублимация половых влечений прыщавого Марусика — на кровь и кишки. Хотя шестнадцатилетний Череп тоже поневоле оставался девственником. Свободных ровесниц на Девятке не найти днем с огнем, а у ищущих развлечений женщин постарше имелся достаточно богатый выбор, чтобы обращать внимания на проблемного подростка Вовку-Черепа… Олег Звягинцев, впрочем, вынужденным воздержанием не томился. Прямые и широкие дороги открываются сынкам начальственных родителей не только в карьерных делах…

— Поехали, — коротко скомандовал Звягинцев-младший. И они поехали — с ревом понеслись в степь…

В степи что-то было не так. Опять — ни одной сайги. Они два часа бесплодно рыскали по холмистой равнине в нескольких километрах от городка, где дичь просто обязана пастись, отъедаясь перед ночным переходом. Но, похоже, маршруты сайгаков изменились, бесчисленные стада шли стороной. Хотя Олег вслух подозревал, что виноваты во всем проклятые степняки — устроили облавную охоту и отогнали копытных от Девятки.

Но совсем без дичи они не остались…

— Мочалка… — выдохнул Марусик, когда они вскарабкались без мотоциклов на очередной холм — в очередной раз бесплодно оглядеть окрестности. — Бля буду, девка…

2

Женька Кремер впервые после путча вышла за пределы Девятки — искупаться.

Эту неделю она пропустила не по своей вине — охранявшие периметр бдительность удесятерили. На вышках никаких черпаков — парни из Отдела и старослужащие. По двое в каждой кабине — в стальных шлемах, с пулеметами, с тревожной кнопкой под рукой. Женьку не то что за периметр — к запретке не подпускали.

Но время шло, вернее, тягуче ползло — только так и движется оно в раскаленной железной коробке. Никто не нападал. Тревожное ожидание дозорных сменилось беспросветной тоской. А Женька была девчонкой обаятельной… И — красивой… Короче, сегодня ее пропустили.

Она помахала стоявшим на вышке ребятам с вершины невысокого холма — и через пять минут пришла на «партизанку». Стянула через голову белое платье, под которым вновь ничего не оказалось. Легла на плитняк — полого уходящий в озеро, гладко вылизанный волнами. И закрыла глаза.

Внимательных взглядов, направленных на нее из укрытия, Женька не почувствовала. И никакого движения не услышала — подкрадывались к ней совершенно бесшумно…

Холодные руки схватили ее неожиданно и цепко. Рот зажала ладонь — тоже холодная.

3

Сексуально-озабоченный Марусик не ошибся — один из трех молодых кочевников действительно оказался девушкой. И эта троица занималась охотой. В степи, собственно, есть лишь три занятия: пасти скот, воевать да охотиться… Добывали не сайгаков — тарбаганов. Луки — короткие, отнюдь не боевые, больше похожие на слаженную из первой попавшейся ветки детскую игрушку. Стрелы — тоненькие, с наконечниками из расколотой кости. Но два парнишки и боевая девица владели нехитрым оружием мастерски — стрела пришпиливала высунувшегося из норы зверька к рыхлому холмику сурчины — и тут же, пока не выдернул, не сломал, не юркнул обратно — подскакивали и добивали ножом. Было юным охотникам лет по четырнадцать…