Великая степь

Всё мелькало вокруг кровавым калейдоскопом, и крутился он в обратную сторону, и привыкший убивать Лягушонок исчез, и всё вернулось на семь лет назад, и появился двадцатилетний паренёк Сашка Фирсов, не понимающий, зачем и для чего его послали в каменное пекло, украшенное надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!!!»

9

Очередной взрыв тряхнул скалы — они вздрогнули чуть-чуть, устало и равнодушно. Эффект был мизерный. Стрелять по тылам в таком плотном бою бесполезно, а ближе двухсот метров предназначенная для воздушных целей ракета просто не могла взорваться.

«Последняя «Стрела», — подумал Вася Скоробогатов, принявший командование над оставшимися в живых… Последняя… А кроме лёгкого стрелкового осталось лишь четыре выстрела к РПГ, и обломки вновь завалили с трудом расчищенную трассу, и даже озером не уйти, водомёты на БТР давно пришли в негодность и демонтированы — в безводной степи форсировать нечего и незачем; и надо снова расчищать — взрывать и оттаскивать, работы часа на полтора, взрывчатка есть, но заморачиваться не стоит, потому что столько нам всё равно не прожить… Не важно, что уцелевшие глинолицые и их хозяева потеряли всякий интерес к драке после гибели пещеры. Кочевники — ранее неизвестные и невиданно упорные в бою — тоже не считают павших. Тоже словно мертвецы-зомби, разве что без глинистых масок. Скоро и мы присоединимся к коллекции трупов…

На лице Васи запеклась корка из крови и копоти. Глотка казалось засыпанной раскалённым песком. Он поднял флягу, зубы стукнули об алюминиевое горлышко. Вода была тёплой и затхлой.

Светало. Самый краешек багрового солнца вынырнул из озёрной глади. Казалось — озеро полно кровью. А может и не казалось.

10

Никогда Чёрная Птица не отдаст приказ Драконам Земли.

Карахар умирал.

«Наверно, бредил Гамаюн, я умер уже три часа назад, в пещере, когда поднял руку с кончаром, отбивая стрелу, пущенную в голову из странного, похожего на подводное, ружья, а узкий клинок вошёл сзади и сбоку, в пройму броника, и с тех пор ничего не было, кроме холодного пола пещеры, заваленного дважды убитыми телами, тоже холодными, и залитого их даже не кровью, а чем-то мерзким и тоже холодным, что закачивали восьмипалые в жилы своих мёртвых рабов — жидкостью, не льющейся, как горячая людская кровь, после удара кончаром, а медленно и тягуче сочащейся…» Гамаюну вдруг показалось, что в нём вяло катится то же самое — мерзкое и холодное, а крови нет, кровь вся ушла в землю; точнее, в бесплодный камень, чтобы и на камне что-нибудь выросло, но не вырастет ничего и никогда, разве что пирамидка из отрубленных голов, потому что кровь Драконов всегда ядовита — неважно, рассекают они воду, или воздух, или попирают лапами землю… Он поднял руку, чтобы убедиться, что вместо пальцев у него кривые и кинжально-острые драконьи когти, а может и не поднял, может это ему показалось, но когтей не было, пальцы как пальцы, только почему-то восемь, вот оно что подумал Карахар без удивления я тоже стал онгоном всё так просто надо лишь чтобы тебя убили а убили меня не в пещере но гораздо раньше на Ак-Июсе дротик тогда не царапнул по касательной а убил наповал и я долго был глинолицым и исполнял неслышимые другим команды а теперь кончилась и эта служба и явился ангел чтобы забрать в наш драконий рай привет дружище я давно тебя жду какие же у тебя клыки зря тебе никогда не говорили что ты прекрасен наверное девственницы были счастливы у своих столбов…

11

Сугедей завыл и вытянул камчой первого подвернувшегося нукер-баши ни в чём не повинного полутысячника.

Выросший далеко на востоке, в предгорьях Алтая, он всегда считал Водяного Дракона ещё одной легендой, каких много рассказывают у степных костров долгими осенними ночами…

Легенда ожила. Легенда подплыла к берегу и оскалила клыки размером со ствол доброй сосны. Легенда вытянула громадную башку на громадной шее — их размеры хан не мог сравнить уже ни с чем, просто не приходили в голову сравнения — и распахнутая пасть обрушилась на последних уцелевших Драконов Земли, казавшихся сейчас вовсе не драконами, а испуганными земляными зайчиками…

Ничего сделать с Хозяином Воды было нельзя. Впервые Сугедей столкнулся с чем-то, с чем ничего не мог сделать — и выл, и полосовал камчой ни в чём не повинного нукер-баши…

Потом он опустил камчу, но не перестал выть, уже от радости. Онгоны и их рабы, потерявшие всё, разбитые и сброшенные со счетов, загнанные в узкую расщелину, — оказывается, сохранили одну из своих колдовских штучек, способных крушить скалы. Почему-то не применяли — но сохранили. Хан понятия не имел о существовании и принципе действия темподеструктуализатора, он просто злорадно выл, глядя, как невидимые и неслышимые удары корчат непредставимо огромную тушу Верблюда…

Зубастая громадина оказалась крепче, чем древние скалы. Те пусть медленно, но поддавались волнам и потокам времени — Верблюд мог ими управлять. Всего этого Сугедей не знал — лишь видел, что шкура чудовища содрогается, но не рвётся, выдерживая попадания в упор. А пасть продолжает что-то делать на берегу.