Великая степь

— Мочалка… — в тоне мигом забывшего про сайгаков Марусика звучало восхищение подарком судьбы. — Берём, а? Кантуем поперёк и на моцах отрываемся…

— Мир же вроде с ними… — сказал Череп.

— Не туфти, — огрызнулся Марусик. — Мир не мир, а скот они друг у дружки всю дорогу конкретно …дят. И тёлок — тоже.

Он хихикнул. Смех был высокий, неприятный.

Звягинцев-младший молчал. Ему пришла в голову другая мысль. Мир нарушен не будет — если некому станет жаловаться хану…

Любого, знакомого с жизнью Степи, мог насторожить простой факт: юные степняки были пешими. И кони поблизости не виднелись. А кочевники пешком ходить не любят, даже когда ходьбы минут на десять…

Череп и его приятели не обратили на это внимания.

4

Женька дралась яростно, как детёныш хищника, неосторожно схваченный голыми руками. Но — впустую. Руки — две? три? четыре? пары рук — надёжно сковывали движения. Широченная ладонь закрывала лицо — не крикнуть, не вдохнуть. Даже не увидеть, кто напал на неё.

Она раскрыла рот как можно шире — и стиснула зубы на ребре этой ладони, чувствуя, как они входят глубже, ещё глубже. Кость затрещала — казалось, где-то в глубине её черепа.

Ладонь просто обязана была отдёрнуться, Женька приготовилась заорать так, чтобы её услышали, чтобы обязательно услышали ребята на вышках — и этот крик уже начал путь наружу…

Ладонь не отдёрнулась. Крик умер внутри. Рот наполнился чем-то мерзким — холодным и затхлым. Её тащили куда-то, оторвав от земли — она не видела, куда. Дыхания не хватало. Странная тишина вокруг пугала больше ругани и угроз. Единственным звуком стал грохот крови в ушах. Она снова впилась в ладонь, последним отчаянным усилием. Что-то треснуло и сломалось — не то кость, не то её зубы. Ладонь осталась на месте.

Потом что-то случилось — потому что изменилось всё. Вернулись звуки — хлёсткий мощный удар, треск, что-то падает, что-то шипит, громко, очень громко, словно водопад обрушился в раскалённое жерло вулкана. Руки, вцепившиеся в Женьку, ослабли, и их стало меньше, значительно меньше — она рванулась, напрягая каждую мышцу запредельным усилием — и вырвалась.

Упала на камень, спиной вниз, неровный, раздирающий обнажённое тело; от воды, с гладкой скалы, её уже оттащили. Проклятая ладонь убралась с лица, оставив во рту что-то холодное и зловонное, тошнотворное, лезущее, казалось, вглубь, в глотку… Она перекатилась на четвереньки, разбивая локти и колени, хотела вскочить, понестись прочь — рвотный рефлекс оказался сильнее — её скорчило и вывернуло наизнанку. Спазмы раздирали пищевод, глаза наполнились слезами; она видела как сквозь мутное стекло мелькание фигур вокруг — их было много, разных — в камуфляже, в серых малахаях кочевников, лица у всех замазаны, облеплены чем-то…

Через мгновение Женька увидела напавшего на глинолицых. Он атаковал в одиночку, но имел достаточно шансов. Это был айдахар Хаа.

5

Ручка газа выкручена до упора — «макака» ревёт, «макака» рвётся вперёд, «макака» взлетает в воздух на небольшом холмике-трамплине. Рядом ревут «Хонда» и «Ява».

Эффекта полной неожиданности нет — юные кочевники какое-то время уже слышали громкие непонятные звуки — и при виде несущихся на них мотоциклов бросаются врассыпную. Трое на трое — каждому охотнику своя дичь. Марусик рвётся за девчонкой — она дальше других.

Череп поворачивает за парнем. Дичь бежит быстро, но «макака» быстрее. Нога с клинком отставлена вправо, готова к удару. Череп чуть сбрасывает обороты — чтобы не промахнуться. Коронный удар — сзади по ногам, рассекая сухожилия. Что сайгак, что человек после этого долго не пробегут. Обтянутая серым спина всё ближе, сейчас, сейчас… Парнишка останавливается — почти мгновенно. Круто развернувшись, пускает стрелу в Черепа — тоненькую, на вид игрушечную, с костяным наконечником…

За вторым пареньком несётся Олег. Здесь всё кончается быстро. За секунду до удара беглец — глаза у него на затылке, что ли? — круто изменяет направление. Но спотыкается на сурчине, падает. Пробует встать — Олег, пролетая мимо, бьёт. Удар филигранный: глубоко всадив клинок в упавшего, недолго самому свернуть шею — из седла выдерет моментом. Отточенное лезвие вспарывает одежду, кожу, мышцы — длинно, от ягодиц до лопатки, но не слишком глубоко. Олег разворачивается. Мальчишка вскакивает, по горячке пытается бежать — шаги всё медленнее, неуверенней. Спина намокает кровью. Второй раз Олег бьёт неторопливо — и удачно. Клинок рассекает мышцы бедра, зацепляет артерию. Алый фонтан. Парень валится. Добить — дело техники.