Великая степь

Хан говорил правду. Другое дело, что при дефиците рано гибнущих мужчин правило это применялось крайне редко. В основном для расторжения династических браков — при изменениях в политической ситуации.

Но Милена… Да… Милена, похоже сделала в жизни новую ставку. И это тревожный признак — чутьё у дочери генерала Таманцева безошибочное. Если, конечно, молодой хан не лжёт.

Ладно, продолжим дискуссию на тему местного кодекса о семье и браке.

— Женщина сама должна сказать мужу, что не будет жить с ним. Я хочу услышать свою жену.

2

Шаги были не слышны. Холодный металл ствола прижался к затылку неожиданно.

Бывший отставной майор, а ныне полковник Камизов, оборачивался медленно. Застали его в крайне неудобной позе — наклонившимся над распахнутыми железными створками люка. Внизу, в люке, — два длинных ряда разъёмов. Дело происходило на третьем этаже обесточенной «двойки» — слабый свет сочился сквозь мутные, специально сделанные непрозрачными стёкла.

Полковник наконец обернулся.

Миша Псоев, бывший лже-черпак, отступил назад, опустил пистолет. Улыбнулся паскудно. Повисло молчание и полковник нарушать его не собирался. Старый волк прошёл ту ещё школу— прекрасно знал, что заговоривший первым теряет преимущество. Правильно держать паузу — большое искусство.

Но Миша не стал тянуть резину:

— Я не знаю, полкан, что ты задумал. Что-то задумал, раз ездишь сюда втихаря. Задумывать вы умеете… Но задуманное надо выполнять. Это умею я. И я не хочу ждать, когда с меня сдерут кожу, — а дурак Звягинцев ведёт всё к этому… Считай, что я предложил свои услуги.

Речь Псоева полковника удивила. И не только содержанием, но и формой. Обычно бывшие сержанты изъясняются попроще… Но Миша был парнем начитанным, попавшим в армию с третьего курса института. И умным был тоже. Просто любил убивать.

— Пойдём, — сказал Камизов. — Потолкуем…

Его тайные визиты на двойку можно завершать. Всё подготовлено. Напряжение на аппаратуру и на антенну можно подать одним поворотом рубильника.

А задумал Камизов не много и не мало: взять под контроль Водяного Верблюда. Таманцев и Звягинцев в эти планы полковника как-то не вписывались…

3

— Всё решено, Лёша, — сказала Милена. — Я встретила другого и полюбила…

— Слишком мелодраматично звучит. К тому же ты вроде как на службе числишься… Изложи в виде рапорта на имя генерал-майора Таманцева: так и так, прошу досрочно прервать действие контракта в связи с изменением семейных обстоятельств. В течении двух недель рапорт рассмотрят, получишь обходной лист…

— Прекрати! Не место солдафонским шуточкам… Всё кончено раз и навсегда. Ты услышал, что хотел? Прощай!

Она быстро вышла из юрты.

— Прощаются с мёртвыми, — сказал Гамаюн вслед. — Живым говорят: до свидания. Рано ты нас похоронила. Свидимся…

Вернулся Сугедей.

— Уходи, Карахар. Здесь больше нет ничего твоего.

4

— Хреново, — сказал Ткачик. — Жена — твоё личное дело. Но перемирие до утра мне не нравится. Хан, айдахар ему в душу, точно нападёт ночью. В степи нам никто не страшен, а в теснине… Надо уходить или вышибать этих душманов.

— Не нападёт, — сказал Гамаюн. — Не успеет. Мы ударим первыми.

Другого выхода не оставалось. Подполковник мог плюнуть на тестя-генерала, пусть сам гоняется по степи за дочкой. Но на кону стояли тысячи жизней. С таким бесценным (и добровольным) источником информации Сугедей легко и просто прикончит Девятку — в тот момент, когда ему это покажется наиболее выгодным. Слово «патроны» он уже выучил. Выучит и «гранаты», и «мины», и обучит своих орлов пользоваться… Учительница есть, причём с опытом работы в Школе, умеет объяснять на доступном кочевникам уровне. Значит — надо остановить. Здесь и сейчас.

— Пойдёшь ты, морпех. Подбери группу пять-семь человек. В темноте сделаете на резиновой лодке крюк по озеру. Айдахаров здесь почему-то нет, тюлени непуганые… С воды никто вас ждать не будет. А я ударю с фронта, отвлеку внимание. Твоя цель — ханский шатёр. Возьмёшь за глотку первого попавшегося и…

— Подполковник! — перебил Ткачик, плюя на субординацию. — Ты уж не учи Чубайса пробки выворачивать…

Гамаюн решил пока не обращать внимания.

— Главное — Милена. Хану её оставлять нельзя. Ни в коем случае… Если получится — берёте в охапку и возвращаетесь тем же путём. Если нет… действуй по обстановке. На всё сорок минут — на большее у меня боезапаса не хватит. Потом отступаю к степи… Вопросы?

Вопрос у Ткачика имелся один: а почему бы подполковнику самому не разобраться со своими семейными проблемами? Потому что Ткачику не ясно, чем и кем он может пожертвовать, чтобы заполучить Милену живой. И, по большому счёту — так ли уж она нужна живой?

Но начальству подобных вопросов не задают.

5

Всадник нарисовался на фоне заходящего солнца чётко — чёрный силуэт на вершине холма. И тут же от КПП ударил крупнокалиберный. Нервы у всех были натянуты как струны, и ждали от степняков одного — мести за сожжённое Звягинцевым кочевье.