Великая тайна Фархелема

— А, с другой стороны: как подумаешь, к чему это приходило потом, — начал Лартаяу, словно возражая себе. — Хотя у истоков как будто люди достойные, чистые, убеждённые… Но потом всякий раз: военизированная иерархия, дисциплина… Тайны превыше личности, идейные споры решаются пулей… И где уже первоначальные идеалы, ради которых всё создавалось…

— Так не у нас же, не на Каймире! — ответила Фиар. — Хотя для нас и подполья не характерны. Стремились решать всё честно, открыто… Верное ли дело обсуждаем?

— Да, хотели решать всё открыто, — согласился Минакри. — И что получили в ответ на свою доверчивость?

— Вот именно… Официально — диктатуру тупых законов, неофициально — сильных и наглых над перепуганным стадом, — ответил Донот. — Хотя… не вооружённое же подполье вы имеете в виду?

— А разве в нашей каймирской истории… бывало иным, чем мирное, идейное? — даже удивился Джантар. — Хотя и то преследовали как подрывное! А вообще — были сильны именно откровенностью, чистотой мыслей и намерений. Это в Лоруане с подпольем принято связывать диверсии, убийства, провокации…

— Вот и вопрос: цель подполья? И если нести слово правды — какое и кому? — поддержал сомнения Минакри. — Этому стаду, готовому терпеть любую несправедливость? Стаду, что сочувствует злу, но презирает и отвергает всё доброе — доказывать, каково честному человеку жить по законам, для которых он со своей честностью в принципе — тоже вор и хам? Или действительно начинать политическую борьбу за отделение Каймира от Лоруаны, и присоединение к Чхаино-Тмефанхии? Но тогда — какими методами? Если слово правды не срабатывает, не доходит — что остаётся? Те же бомбы и пули? На что, конечно, не пойдём!..

— Почему же, — неуверенно возразил Донот. — Теперь, когда есть компьютерные сети, по ним можно нести слово правды…

— Но опять же вопрос: какой и кому? — повторил Минакри. — И чтобы как, в ком направлении она сработала?

— И готовы ли мы сами к решению подобных вопросов? — добавил Лартаяу. — Где уж берёмся обсуждать такое…

— Да, мальчики, не слишком бы увлечься… — согласилась Фиар.

— Смотрите! — воскликнул Минакри, указывая вверх. — Мост! А мы как на ладони! Уже почти рассвело…

И Джантар увидел на фоне серого в свинцовых разводах неба — быстро приближающийся мост, на котором, что хуже всего, стояли и смотрели прямо навстречу движению их поезда каких-то три человека! Правда, и смотрели, кажется, всё-таки вдаль — и рассвело не настолько, чтобы их самих, с их тёмной кожей и не такой уж светлой одеждой, можно было сразу заметить в открытом вагоне; но уже и рассвет — был делом нескольких минут…

— Мальчики, надо присесть у борта и накрыться лодкой! — сообразила Фиар. — Чтобы выглядело как какой-то груз! А то скоро будет совсем светло!

Но пока, как бы ни было — этот мост, проплыв над головами и прогрохотав коротким эхом, остался позади. И заметили их те трое или нет — осталось лишь догадываться…

— Присесть, — повторил Ратона. — На всё мокрое от росы. Страшно будет ненароком коснуться одежды кого-то из вас… А как поместимся вдевятером под одной лодкой? И мостов ещё будет много… И знаете: даже боюсь, как бы не возникла аллергия ещё на какой-то материал. Хотя касался уже мокрого цемента бедром и рукой… И вроде бы абсурд: какой из цемента кожный аллерген? — а всё же…

— Но с чем связано? — спросила Фиар. — Ты прошёл столько обследований… и никаких определённых результатов?

— Повышенная проницаемость то ли кожи, то ли клеточных мембран на отдельных участках тела, — неохотно припомнил Ратона. — Хотя насчёт мембран, конечно, абсурд. Сказали, чтобы отделаться от подростка, который не должен понимать: аллергия и есть реакция на поверхности мембран, а не внутри клеток! А началось с трения кожи о школьную форму. Хотя потом сколько касался влажной, но неповреждённой кожей — и той же цементной, и мало ли ещё какой пыли, и всевозможных растений, и меха крысы — и никакой реакции. Только на волокна одежды…

— А про мех крысы откуда знаешь? — переспросила Фиар.

— Случайно… Проснулся однажды от прикосновения, смотрю: а ко мне на кровать забралась вот такая мышка, — Ратона даже попытался, расставив руки, показать, какой величины мышка была, но поспешил упереться рукой в борт вагона при очередном толчке. — И как раз стала тереться о бедро. Я её даже погладил, сам забыв в тот момент про свою аллергию. И никакой аллергической реакции…

— Да, мирные воспоминания… — вздохнула Фиар. — Но что теперь дальше…

— Подождите, — вдруг сообразил Ратона. — Если там, в подземелье, всё какое-то химически чистое на вид… Завал, обрушение — да, но никакой растительности, плесени… Или я не так понял?

— Верно, — удивлённо согласился Итагаро. — Заброшенное, а чистое… Будто что-то не даёт там развиваться органической жизни! Излучения, испарения, химический состав пола и стен… А мы пошли туда, в чём были. Хотя что уже говорить…

— Не подумали, — спохватился Талир. — Правда, и откуда Гилиме знать такое? И он там ничем не отравился. Хотя был в обуви…