Великая тайна Фархелема

— Ну, так — дополнительная, — ответил Герм. — Всё верно: она для регулировки подъёмной силы дирижабля, и соответственно, высоты полёта…

— Да, но это — воздушная ёмкость! А теперь взгляни сюда, — Ратона, склонившись над Гермом, указал место на странице. — «…Основную газовую ёмкость предполагается заполнить…» чем? Гелием! Так что взорвалось: воздух или гелий? Если именно газовая ёмкость — а не какой-то топливный бак?

— Но это был только проект… — без уверенности попытался возразить Герм. — Потом, на практике, могли найти иное решение. Например, заполнить ёмкость водородом — который и взорвался… Но раз уж мы вышли на эту проблему — давайте искать в литературе всё, что можно. Правда, что посоветовать тебе, — обратился Герм к Джантару, — на что настроиться… Портретов участников экспедиции — и то нигде нет…

— А пока быстрее смотрите распечатки, — напомнил Итагаро. — Или даже не буду брать их с собой, оставлю у тебя. Нам с Минакри и Талиром ехать на ту окраину…

Джантар спохватился, что видел ещё не все распечатки — и протянул руку, чтобы взять оставшиеся. Но и тут хватило нескольких беглых взглядов, чтобы понять: самое главное Минакри уже прочёл вслух. И Джантар отдал листы Фиар и Талиру…

— Да, пора идти, — Минакри тоже встал. — Подросток на вечерней улице — сами понимаете. Да ещё на такой окраине. Это раньше без страха ходили и ночью…

— И мне удобнее автобусом, с вами, — ответил Ратона, возвращаясь из соседней комнаты, куда успел отнести книгу. — Так подъезжаю к самому дому, а от вагона — идти через мост.

— А мне ближе от вагона, — встал и Донот. — В центр, по эту сторону моста. И всё-таки — неужели и нам нельзя сослаться на «своеобразие»? Почему терпим целые окраины такого сброда?

— Мы же не полноправный регион, только автономия… — вздохнул Итагаро. — Регион создаётся под что: определённую религиозную веру. А это обычаи, обряды, массовые действа, и главное — божество, которому поклоняются. Что можем представить в таком качестве мы — если сразу, изначально, имели понятие, что такое звёзды, планеты, физические поля, эволюция живой материи, а не выдумывали мифы? А легенды, как открывали свойства лекарственных растений, строили каменные обсерватории, прозревали умом на уровень атомов и молекул — не подходят. Как и знание о природных духах, память о «людях дальних миров»… Что, наскоро придумывать, например, какие-то молитвы, Мировому Пульсу, Красным и Голубым Лучам? Или мифологические сюжеты: как решили сложиться в Спираль Жизни четыре её звена, или воевали между собой армии фотонов и гравитонов, или белых и красных клеток крови, или Тарменех выходил замуж за Эян, но потом развёлся — и отсюда, каким-то образом, его фазы? Видите, не так представляем мир, как другие — и своеобразия нам не полагается… Что, пойдём?..

Герм лишь молча открыл дверь — и вышел в коридор. И никто больше не произнес ни слова. Все так же молча, в тишине, последовали за Гермом — а затем стали спускаться вниз. И Джантар вдруг подумал: спускаются они по этой лестнице уже другими, не теми, что поднимались по ней всего час назад. И даже не просто больше узнав друг о друге — прикоснулись к тайне, приоткрыв такое, что почти невозможно осмыслить сразу. Но и тревоги, страха почему-то не было — лишь чувство грани, порога, чего-то раскрывающегося, развёртывающегося перед ними. Тайна уже захватила, увлекла их…

13. Путь к тайне

— Джантар ещё спит? — донёсся голос Фиар. — Странно, а мы наслушались друг от друга такого, что думали, всю ночь не уснём…

Джантару показалось: лишь в этот момент он полностью проснулся — хотя и перед тем уже о чём-то думал. Но вот о чём — почему-то не мог вспомнить. Будто стёрлось из памяти на самом переходе грани между сном и реальностью…

Хотя кажется, и было — что-то из того, о чём говорили вчера… И он тоже долго не мог уснуть — пытаясь вспомнить и настроиться хоть на что-то, связанное с той экспедицией (правда, сам не представляя, что ожидает увидеть), пока наконец не уснул, и не увидел во сне дирижабль, летящий над морем — и кажется, это было единственным, что он помнил теперь из сна. Или нет… Осталось ещё смутное чувство прикосновения к чему-то грозному и опасному — о чём как-то не думалось вчера, в порыве неустоявшихся мыслей и чувств, которым трудно подобрать название. Не думалось о риске уже самой попытки прикоснуться к подобной тайне, о последствиях для них самих и их близких. Тогда даже не возникло этой мысли — но теперь…

Резкий вздох или вскрик вырвался у Джантара на волне внезапного тоскливого ужаса — и он судорожно рванулся на кровати даже прежде, чем открыл глаза. Но и открыв, в первое мгновение он не смог сообразить, где находится — почему-то не узнав комнату на втором этаже дома, который вчера сняли на лето, тогда ещё не зная, чей он… (Хотя конечно: он видел эту комнату всего раз, вечером, когда ложился спать — а сейчас она была залита ярким утренним светом Эяна.) Но главное: уже здесь, почему-то снова в сборе, были все его товарищи. Наверно — не без серьёзной причины…