Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты

К этому времени Таубин уже был реабилитирован, и стало известно, как сложилась его судьба. В постановлении Генеральной прокуратуры СССР от 20 декабря 1955 г. о реабилитации была наконец сказана правда: «28 октября 1941 года арестованный Таубин был расстрелян без суда и следствия по преступному предписанию Берии. Позднее в 1942 году задним числом Кобуловым, Влодзимирским и Родосом было сфальсифицировано заключение о необходимости расстрела Таубина, в котором ложно утверждалось, что предъявленные ему обвинения по статьям 58-1А, 58-7, 58–11 УК РСФСР доказаны».

Несмотря на это, более чем за 45 лет (в том числе за 32 года после его реабилитации) о Таубине не было ни написано, ни сказано ни слова, хотя созданное им предприятие процветало и его бывшие соратники и подчиненные становились неоднократными лауреатами Сталинских, Государственных и даже Ленинской премий и награждались самыми высокими орденами почти за каждое принятое на вооружение новое изделие.

Лариса за эти годы окончила МГУ и целевую аспирантуру при нем, защитила кандидатскую диссертацию, стала преподавателем Московского энергетического института, вышла замуж, родила дочь, получила отдельную квартиру (опять же помог Нудельман). Переехала в отдельную квартиру и семья Бабурина (не без его же помощи).

Лариса Таубина в юности

Впервые имя Таубина было упомянуто, как сказано выше, во втором издании книги «Оружие Победы» (1987), членом авторского коллектива которой был и Нудельман. Но действительно только упомянуто, а о его роли в создании ОКБ-16, а также о заслугах Таубина и Бабурина в создании 23– и 37-миллиметровых пушек, участвовавших в войне, не сказано ни слова. В книге не оказалось и фотографии Таубина, хотя помещены фотографии всех заметных сотрудников ОКБ-16 того периода, в том числе лучших рабочих. И фотография Бабурина там была. Даже столь скудные свидетельства очень обрадовали членов семей изобретателей-соавторов – значит, вклад их отцов в создание оружия Победы все же был, хотя Таубины, конечно, расстроились, не увидев в книге фотографии Якова Григорьевича. К тому же в газете «Социалистическая индустрия» за 8 и 9 и 11 сентября 1987 г. Таубины и Бабурины прочитали отрывки из готовящейся к печати книги мемуаров В. Н. Новикова, который перед войной был директором оружейного завода, изготавливавшего таубинский пулемет. В этом отрывке Таубин и Бабурин даже не упоминались.

Лариса Яковлевна решила восстановить справедливость при издании книги Новикова и для этого встретилась с ним. Вот ее рассказ об этой встрече:

«Я раздобыла телефон Новикова и позвонила ему. Сказала, что раньше я работала в ОКБ-16 и жила в их доме, многих знаю, поэтому могу уточнить важные детали по истории ОКБ. Он пригласил меня приехать к нему домой. Мы часа три беседовали в холле его квартиры. Новиков даже дал мне прочитать из своей книги текст об освоении перед войной большим оружейным заводом, на котором он был директором, 12,7-миллиметрового авиационного пулемета разработки ОКБ-16. В нем говорилось, что создатель этого пулемета (без указания фамилии) был очень талантливым инженером, но одновременно вел слишком много разработок, что мешало делу. По его словам, в процессе изготовления пулемет регулярно “отстреливали” в заводском тире, но вновь и вновь он отказывал, обрывая очередь. Несколько раз Новиков звонил конструктору (то есть моему отцу) в Москву и просил приехать, чтобы разобраться на месте. Он же отвечал, что перегружен другими работами и никак не ехал. Тогда Новиков сам приехал в Москву и пришел к нему в кабинет, обеспечив доставку туда и двух постоянно отказывавших пулеметов (как потом выяснилось – из пяти, сделанных к тому времени заводом. – А. О.). Долго разбирались с причиной отказов, наконец конструктор согласился с тем, что пулемет нуждается в доработке и даже написал это на бумаге. И расписался. Этим он сам подписал себе приговор».

В вышедшей в 1988 г. книге Новикова «Накануне и в дни испытаний» это изложено так:

«Вместе (с Таубиным. – А. О.) мы написали записку наркому, в которой изложили создавшуюся ситуацию. Получалась, конечно, какая-то ерунда: с одной стороны, завод должен изготовить новую партию пулеметов в течение двух-трех месяцев, с другой – нет еще готового пулемета. В записке Таубин обещал довести пулемет за четыре месяца, а завод – через такое же время изготовить его. Записку Таубин подписал, а я сказал, что доложу все Ванникову» (Новиков В. Н. Накануне и в дни испытаний. М.: Политиздат, 1988. C. 45).

Это – в книге, а в разговоре с Ларисой Яковлевной (по ее словам) в этом месте Новиков хлопнул в ладоши и сказал:

«А я не будь дурак: с этой распиской – прямо к “усатому”![59] В результате пулемет с серийного производства сняли! Сняли и конструктора. Его потом, кажется, расстреляли, а при Хрущеве вроде бы реабилитировали.

– Да, – сказала я. – Его реабилитировали. В 55-м. 20 декабря.

– А вы-то откуда знаете? – удивился Новиков.

– Так уж вышло – я ведь дочь Якова Григорьевича Таубина. Так зовут этого конструктора.