Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени

Наше объяснение вовсе не является простым; ему, в сущности, и посвящена большая часть книги. Мы полагаем, что на Англию обрушилась лавина бедствий, гораздо более страшных, чем бедствия эпохи огораживаний; что эта катастрофа сопровождалась мощным и стремительным прогрессом экономики; что в западном обществе начал действовать совершенно новый институциональный механизм; что его опасные последствия, с самого начала крайне болезненные для общества, так никогда и не были по-настоящему преодолены; и что история цивилизации XIX в. сводится в значительной мере к попыткам защитить общество от разрушительного действия этого механизма. Промышленная революция была лишь началом столь же глубокой и радикальной революции, как и те, которые вдохновляли умы самых пылких религиозных фанатиков, однако новая вера являлась насквозь материалистической; в основе ее лежало убеждение в том, что все человеческие проблемы могут быть решены, если удастся обеспечить неограниченный рост материальных благ.

Бессчетное число раз пересказывалась эта история — история о том, как расширение рынков, наличие угля и железа, влажный климат, благоприятный для хлопчатобумажной промышленности, появление огромной массы людей, обезземеленных в XVIII в. новой волной огораживаний, существование свободных государственных институтов, изобретение машин и многие другие причины взаимодействовали таким образом, чтобы вызвать в итоге промышленную революцию. Было убедительно доказано, что мы не вправе выделять из общей цепи какой-либо из перечисленных факторов и рассматривать его отдельно, в качестве единственной причины этого неожиданного и стремительного процесса.

Но что же собой представляла сама эта революция? Какова ее фундаментальная характеристика? Возникновение фабричных городов, появление трущоб, продолжительный рабочий день детей, низкая заработная плата некоторых категорий рабочих, увеличение темпов роста населения или, может быть, концентрация промышленности? Мы полагаем, что все это лишь следствия губительного процесса — процесса становления рыночной экономики и что природу этого института невозможно понять вполне, не осознав влияние машинной техники на коммерциализированное общество. Мы не намерены заявлять, будто все случившееся было порождено машиной, однако мы решительно утверждаем, что после того как в коммерциализированном обществе начали использоваться в производстве сложные машины и агрегаты, практическое формирование идеи саморегулирующегося рынка стало неизбежным.

Применение специализированных машин в аграрном и коммерциализированном обществе влечет за собой важные последствия. Подобное общество состоит из землевладельцев и купцов, которые продают и покупают сельскохозяйственные продукты. Производство с помощью специализированных, сложных и дорогостоящих орудий и механизмов может найти себе место в этом обществе лишь при условии, что его сделают элементом купли-продажи. Единственная наличная фигура, способная взять на себя решение этой задачи, — купец, но он может осуществлять эту деятельность лишь до тех пор, пока она не становится для него убыточной. Продавать свои товары он будет точно так же, как продавал бы другие товары тем, у кого они пользуются спросом, однако получать их он будет другим способом — не покупая готовыми, но приобретая вначале необходимые рабочую силу и сырье. Эти два элемента, соединенные согласно указаниям купца, плюс некоторое время, необходимое для работы, и дадут ему в итоге новый продукт. Перед нами не просто описание домашнего производства или «изготовление изделий», но универсальная модель промышленного капитализма, в том числе и современного. Отсюда вытекают важные последствия для социальной системы в целом.

Поскольку сложные машины стоят дорого, то окупаются они лишь при крупных объемах производства.[14] Они могут приносить прибыль только тогда, когда есть твердая гарантия последующего сбыта товаров, а процесс их производства не приходится останавливать из-за отсутствия необходимого для машин сырья. Для купца это означает, что все элементы процесса должны быть в открытой продаже, иначе говоря, всякий, кто готов за них заплатить, должен иметь реальную возможность приобрести их в необходимом количестве. Если же это условие не выполняется, то производство с помощью специализированных машин будет слишком рискованным — как для самого купца, который вкладывает в него деньги, так и для общества в целом, которое начинает зависеть от непрерывного производства в отношении заработка, занятости и снабжения продуктами питания.