Великая война. 1914–1918

Для этого требовались специалисты. К удовлетворению военных, соответствующие учебные заведения уже существовали — это были штабные училища. И второй опорный пункт для разработки стратегических планов реализовывался в их удиториях. Штабные училища, подобно техническим и коммерческим, возникли в XIX столетии. Подчиненные Наполеона учились военному делу у старших товарищей, а также на собственном опыте. Их искусство на полях сражений убедило противника в необходимости систематизации боевого опыта. В 1810 году в Пруссии была основана — в тот же день, что и Берлинский университет, — военная академия, задачей которой стала, подготовка штабных офицеров[23]. В самой Пруссии и в других странах уже существовали подобные заведения, но штабная работа, которой в них обучали, истолковывалась узко: делопроизводство, картография, составление сводок. Выпускники таких учебных заведений занимали низшие должности. Даже в 1854 году, через 55 лет после появления в Британии первого штабного училища, генералы британской армии, направлявшейся в Крым, выбирали себе начальников штабов дедовским способом — из числа друзей и знакомых[24]. В Пруссии к тому времени под влиянием чрезвычайно одаренного военного стратега и тактика Гельмута фон Мольтке штабное училище стало превращаться в настоящее учебное заведение по подготовке высших штабных офицеров. Курсантам прививали мышление военачальников и организовывали для них приближенные к реальности военные игры. Они изучали конкретную обстановку на местности во время «выездов в войска» и предлагали «решения» стратегических задач, стоявших перед государством (!). После блистательных побед Пруссии над Австрией в 1866-м и над Францией в 1870-м штабные учебные заведения в этих и других странах поспешно модернизировались — или создавались новые, усовершенствованные, такие как Высшая военная школа Франции (1880), Центр высших военных знаний в Париже (1908), так называемая школа маршалов[25]. Методы обучения, включавшие военные игры и выезды офицеров штаба в войска, копировали прусские. Немецкие учебники перевели на французский язык. В процессе обучения анализировалась новейшая военная история, а лучшие выпускники, которые получали назначение на высшие штабные должности армий — конкуренция была жесткая! — должны были составлять планы мобилизации и железнодорожные расписания для развертывания войск, разрабатывать ответы на любые возможные угрозы национальной безопасности. Как это ни странно, в мире дипломатии подобных учебных заведений не было. Еще в XVIII веке в Оксфорде появилась кафедра современной истории, которая готовила будущих дипломатов, однако в 1914 году британское Министерство иностранных дел по-прежнему набирало многих сотрудников из числа молодых людей, отцы которых дружили с послами.

Таким образом, дипломатия оставалась искусством, которому обучали в посольствах. В ней культивировались широта и благородство взглядов. До 1914 года европейские дипломаты были единственным по-настоящему интернациональным классом. Все они знали друг друга, а общим языком у них был французский. Каждый защищал интересы своей страны, но тем не менее все полагали, что задача у них общая — предотвратить войну.

Послы Франции, России, Германии, Австрии и Италии, которые под председательством сэра Эдварда Грея сумели урегулировать Балканский кризис 1913 года, отстаивали свои национальные интересы, зачастую противоречивые и взаимно опасные. В то же время они были абсолютно уверены в неподкупности и порядочности друг друга, придерживались одинаковых взглядов на свою профессию и прежде всего стремились избежать большого конфликта. Дипломаты старой школы не виноваты… в том, что Европа была уничтожена Первой мировой войной… События направлялись совсем другими, не имеющими отношения к дипломатии силами и интересами»[26].