Великая война. 1914–1918

Как бы то ни было, этот план — он по имени автора назывался планом Шлифена — был самым важным правительственным документом из всех написанных в какой-либо стране в первое десятилетие XX века. Можно даже утверждать, что это был главный официальный документ столетия, поскольку последствия того, что произошло на полях сражений, а также пробужденных им и не сбывшихся надежд ощущаются и сегодня. Безусловно, влияние написанных на бумаге планов на разворачивающиеся события не следует преувеличивать. Результат определяют не планы. Приведенные в исполнение, они редко реализуются в точности — последующие события по природе своей непредсказуемы и превосходят самые смелые ожидания кабинетных стратегов. Именно это и произошло с планом Шлифена. Он никоим образом не вверг Европу в пучину Первой мировой. Сама война стала результатом решений, принятых — и не принятых — многими людьми в июне и июле 1914 года, а не офицерами немецкого Генерального штаба или одним из них за много лет до этого. Точно так же неудача плана Шлифена, а он потерпел неудачу, не определила ход того, что происходило дальше. Это был план победы в быстрой войне. Долгая война, разразившаяся в Европе, могла быть предотвращена решением воюющих сторон прекратить боевые действия после первых безрезультатных столкновений. Тем не менее план Шлифена — выбором места для начала войны и тактикой немецкой армии на этом театре военных действий — определял, будучи введенным в действие, средоточие кризиса, а также предусматривал возможность политического расширения войны, а значит, и вероятность ее продления. В сам план была заложена опасная непредсказуемость — непредсказуемость быстрой победы, которую он должен был обеспечить, и еще большая непредсказуемость последствий, если поставленная цель не будет достигнута.

План Шлифена стал результатом кропотливой работы. Альфреда фон Шлифена назначили начальником немецкого Генерального штаба в 1891 году, и он сразу принялся обдумывать стратегию обеспечения безопасности страны в сложившейся политической обстановке. В наследство от предшественников, великого Молотке и Вальдерзе, Шлифену достались планы, исходным пунктом которых было географическое положение Германии между Францией, настроенной после поражения в войне 1870 года и потери Эльзаса и Лотарингии явно враждебно, и Россией, давней союзницей Франции. В худшем случае это сулило войну на два фронта. Мольтке и Вальдерзе исключали вероятность успеха в войне против Франции, защищенной чередой крепостей и потратившей значительные средства на модернизацию своих вооруженных сил, и поэтому полагали, что немецкой армии следует вести оборонительные бои на западе, используя Рейн в качестве естественной преграды для сдерживания французского наступления, а главные силы развернуть на востоке. Однако и там цель армии ограничивалась созданием оборонительного рубежа непосредственно по ту сторону российской границы. В 1879 году Мольтке писал, что для немцев не представляет интереса развивать успех за пределы принадлежавшего Российской империи Царства Польского и вторгаться во внутренние области России. Великий военный теоретик помнил катастрофу, которой закончился поход Наполеона на Москву[31].

Шлифен, участник Австро-прусской войны 1866 года и Франко-прусской 1870–1871 годов, об этом тоже помнил. При этом Шлифен, получивший образование в созданной Мольтке системе подготовки штабных офицеров, воспринял даваемые ею знания, но не ее дух. Настаивавший на тщательном военном анализе, Мольтке всегда старался приспособить стратегические идеи к дипломатическому курсу страны. Они с Бисмарком, несмотря на политические разногласия, прислушивались к мнению друг друга. Шлифена внешняя политика не интересовала. Он был убежден в том, что все решает сила. Молодой немецкий кайзер — Вильгельм II взошел на престол в 1888 году — выражал недовольство «перестраховочным» договором с Россией, который Бисмарк заключил в 1891-м и который обеспечивал нейтралитет Российской империи, если Германия нападет на Францию, а также нейтралитет Германии в случае нападения России на Австро-Венгрию, союзницу немцев, поэтому, после того как Шлифена назначили начальником Генерального штаба, ему была предоставлена полная свобода действий в реализации его идеи силы[32]. Шлифен действовал как шахматист, просчитывающий ходы. Фигур на доске у него было немного: Франция слабее Германии, но защищена крепостями; Россия слабее Германии, но за нее огромная территория; союзная Австрия слаба, но настроена враждебно по отношению к России, вследствие чего полезна в качестве отвлекающей силы или даже противовеса; Италия, союзница Германии и Австрии, крайне слаба, и ее можно не принимать во внимание; Британию тоже можно не учитывать… Здесь нужно пояснить, что Шлифена до такой степени не интересовала военно-морская мощь страны, что он и думать не думал о немецком флоте. А вот кайзер к нему все больше благоволил[33].