Великая война без ретуши. Записки корпусного врача

Пошел на ужин в квартирмейстерскую; офицеров было мало — много разбрелось по ресторанам. Сухо поздоровался с Сиверсом и Будбергом и демонстративно сел не возле них, а нейтрально-отдельно между высшими и низшими генералами, ни с кем не разговаривая, неподдельно грустно настроенный и безучастный, когда вокруг велись пустые разговоры. Рожи и командующего, и барона представлялись мне какими-то непристойно-помятыми; хотелось и от себя на них плюнуть. Вставят в очередном порядке и этим прохвостам перья в заднюю часть, назначат на место них таких же, которые повторят все то же, что и их предшественники, ухлопают еще тысячи жизней зря[365], ч[то]б[ы] опять быть смененными, пока все не кончится естественным] путем… Рояль солдатский сделан из хорошего материала, но система в устройстве его слишком плоха, а еще хуже — игроки. […]

2 февраля. Первый день Великого поста. Погода слякотная, t выше 0º[366]. Живем на вулкане в неизвестности, когда нас попрут немцы еще далее во глубину России. Отступаем в большом беспорядке; много утеряно обозов, интендантск[ого] имущества, скота и пр. Не со всеми частями штаб вошел в связь, напр[имер], до сего времени неизвестно, где штаб 20-го корпуса, а тем более — штабы его дивизий, полков и т.д. Уполномоченный князь Ливен[367], Барановский, французск[ий] отряд с д-ром Керзоном[368] во главе попали в лапы неприятеля. Положение наших войск в отношении продовольствия — отчаянное.

Сегодня посылают две дружины в Сопоцкин[369] на передовые позиции. Дружины «крестоносцев» (ополченцы) — самый ненадежный войсковой элемент. Всеобщая суета и растерянность. Наскоро везут чем хоть кое-как можно защитить крепость, в к[ото] рой совсем нет гарнизона и многого из того, что было бы теперь весьма необходимо. Начальником крепости, говорят, здесь фактически является не сам старик-генерал Кайгородов[370], а его молодая жена — умная, властная, энергичная и распорядительная.

Из-под Лыка и Райгорода продолжают приходить теплушечные поезда с ранеными; сегодня привезли около 800 челов[ек]. Неврастенический транс нашего полковника, потерявшего всякое самообладание; объявляет мне отчаянным голосом, что-де нас теперь всех отдадут под суд: из Августова-де преждевременно] снялись 495-й и 500-й госпитали, понадеявшись на Елизавет[инский] Кр[асный] Крест, в поезде-де много раненых совсем не перевязанных, и, кроме того, несколько человек в нем по дороге умерло!! Я его успокоил и обещал все проверить. Я себя веду с невозмутимым спокойствием.

Упрекает меня за д-ра Авербуха, к[ото]рого я рекомендовал как надежного и знающего главного врача, к[ото]рый-де «удрал» преждевременно из Августова, грозит его предать суду и отрешить от должности!! Данилову уже стало известно о наплыве раненых в Августов, им командирован Резвой для упорядочения] эвакуации. Краснокрестск[ие] представители] всячески стараются себя выдвинуть, а нас обесславить. Интрига ведется деликатно и тонко… […]

Завтра нужно ожидать больших боев под Августовом, а следовательно, и обильного наплыва сюда раненых, за к[ото]рым[и] отряжены санитарн[ые] поезда. В общую теперешнюю сумятицу, когда все бессмысленно мечутся из стороны в сторону как угорелые, уже большую пользу может принести человек, умеющий казаться покойным[371]. […]

3 февраля. […] По сведениям из штаба армии, от нашей армии не осталось почти ничего. Потеряна связь со штабами 3-го арм[ейского] корпуса, 20-го и 26-го. Неизвестно, где находятся Епанчин, Булгаков[372] и Гернгросс. Корпусной врач 20-го корпуса Булычев попал в плен, и много др. врачей развеяны и распылены немцами. Является масса врачей, отбившихся от своих частей и учреждений.

Сопоцкин занят неприятелем. Сегодня пришел последний санитарный поезд из Августова. От главных врачей госпиталей буду ожидать подробных донесений о претерпленных ими перипетиях, где весьма позорную роль в поддержании паники среди обозов играют наши «витязи», при одних только выстрелах со стороны неприятельских] разъездов командующих «рубить постромки» и «спасаться кто может»; нет никакого руководительства при движении обозов. «Витязи», не владеющие собой от страха и не могущие своим спокойствием] водворить порядок в обозах, — главные виновники поддерживания паники среди нижних чинов; они же и виновники обстрела неприятелем наших санитарных учреждений и поездов, к к[ото]рым они льнут, под прикрытие Красного Креста ставя свои артиллерийские] парки и проч. Разъезды немецкие — все с пулеметами: обсыпят ими нас, произведут панику и скачут дальше. Неизвестно, простоим ли в Гродно до завтра[373]. Дорога на Вильно[374] перегружена; все движения направляются нами на ЮВ…

Телеграмма от фронта с предписанием производства противохолерных прививок!.. Сослуживцы мои по отделу настроены беспокойно, о чем-то они группами перешептываются. Конюх мой, чисто, по-видимому, интуитивно, запряг лошадей и доложил мне, что он уже готов… Я его отечески выбранил… […]