Великая война и Февральская революция 1914–1917 гг. Воспоминания генерал-майора Отдельного корпуса жандармов, начальника императорской дворцовой охраны Николая II

Из лавры государь проехал к великим княгиням, затем посетил питательный пункт станции Киев, осмотрел военно-санитарный поезд и лазарет, сооруженный на средства служащих Юго-Западных железных дорог, и вернулся на вокзал.

Ко времени отхода императорского поезда в царский павильон собралось много народа. Приехали великие княгини с детьми, врачи и сестры отряда Северо-Американских Штатов. Их представил предводитель дворянства Безак. Были выстроены юнкера Киевского военного училища и школы подпрапорщиков. Государь сказал им небольшую, но горячую речь, закончив ее словами: «Желаю вам преодолеть с полным успехом нашего коварного и сильного врага».

В 8 часов 15 минут императорский поезд покинул Киев, провожаемый национальным гимном и криками «ура!».

Утром 28-го приехали в Полтаву. Ясный морозный день. Встреча на улицах опять носила теплый, задушевный, простой провинциальный характер. Зимние костюмы дам, полушубки, папахи, малороссийские платки – все было как-то особенно мило. На морозном воздухе, при зимней тишине, особенно весело звучал трезвон колоколов. Только накануне принесли в собор, с крестным ходом, местную святыню Горбаневской Божией Матери, и с ней пришло много простого деревенского народа.

С вокзала государь отправился в собор, где был встречен преосвященным Феофаном, который представил их величествам Распутина (долго был его другом, а затем стал заклятым врагом). «Сожалею, что тебе придется видеть отвратительного Ф.», – телеграфировала в тот день государю его супруга. Однако государь ничем не выказал своего неудовольствия и был милостив с архиепископом, как и со всеми.

Из собора государь проехал в лазарет, устроенный на средства казаков и крестьян. Там поднесли 10 000 рублей, и говоривший речь малоросс упомянул, что народ особенно благодарит за запрещение продавать во время войны водку. В лазарете государь долго говорил с 15-летним красивым мальчуганом, который делал поход с 176-м Переволоченским полком, был в боях, был ранен в левую ногу. Государь дал ему медаль за храбрость. Большинство раненых были ранены на Карпатах, и многие разрывными пулями. Австрийцы часто употребляли их.

Посетив затем дворянский госпиталь, государь проехал в Кадетский корпус, где были собраны все раненые офицеры, находившиеся в Полтаве. Государь говорил с каждым раненым, горячо всех благодарил и желал скорей поправиться. Осмотрев весь корпус, посмотрев гимнастику кадет, государь выразил уверенность, что кадеты будут радовать его своим поведением и занятиями.

Из Полтавы государь поехал в Севастополь. Все дальше и дальше убегали царские поезда от нашего северного, веселого, белоснежного зимнего пейзажа, и скоро из окон вагонов были видны уже унылые, черные зимой южные степи.

Туманное утро 16 октября 1914 года. Седая мгла висит над Севастополем. Тихо кругом. Город спит. Дремлет эскадра, лишь вчера вернувшаяся с моря под командой адмирала Эбергарда. Но не спят на крепостных фортах. В пять часов получено приказание: «Положение № 1», по которому форты готовы открыть огонь во всякую минуту. Ждут «Гебена»[36].

В 5 часов 15 минут с моря раздался тяжелый выстрел, за ним другой, третий, все чаще и чаще – это «Гебен» стрелял по Севастополю. А его сотоварищи в то же утро, но часом раньше обстреляли Одессу, Евпаторию и Новороссийск. «Гебен» бомбардировал Севастополь минут двадцать. Крепость открыла по нему огонь, и он ушел. Говорили, что пострадал. Но говорили и то, что он был даже на минном поле, но его почему-то не взорвали. Это почему-то связывали с именем Эбергарда. Ему будто бы кто-то докладывал, просил разрешения, он не позволил. Такие поползли слухи… Говорили и среди офицеров, даже среди матросов. Дошло до Ставки. Назначили дознание, но все затихло. Эбергард оставался на своем посту.

Теперь уже в разгар войны второй немецко-турецкий крейсер «Бреслау» 26 января дал по Ялте сорок выстрелов. И опять заговорили об Эбергарде: «Что же он делает?»

Среднего роста, худощавый, чистенький и аккуратный, адмирал был педантичен, строг, требователен и джентльмен в полном смысле. Офицеры его любили, но он плавать, по слухам, не любил.

Наши миноносцы и при нем рыскали по Черному морю и то и дело топили у турецких берегов их лайбы. В Ставке, в синематографе, все время показывали, как наши миноносцы работали под турецким местечком Зунгулдак. 28 января флот вернулся с моря, а 29-го государь приехал в Севастополь. С местными властями государя встретил и морской министр Григорович. Государь посетил флагманский корабль «Евстафий», крейсер «Кагул», морской госпиталь, осмотрел школу юнг и произвел смотр молодым солдатам. Погода была дивная, теплая, и все казалось в большом порядке.

На следующий день государь посетил все форты Северной и Южной сторон, осмотрел Романовский институт физических методов лечения, где видел раненых офицеров, посетил Владимирский собор, лазарет Красного Креста и вечером отбыл в Екатеринослав.

Всем виденным в Севастополе государь остался очень доволен.