Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг.

Казалось, все обстоит как нельзя лучше. Генерал Беляев, наблюдавший все происходившее из дворца, поздравил затем Занкевича с успехом. Начало блестящее. На людей можно надеяться. Отряд расположили во дворце. Выставили часовых. Выслали патрули. Но о каком-либо наступлении на бунтовщиков, на революцию высшее начальство не думало. Не было никакого плана, что делать.

Занкевич ждал приказаний от высшего начальства; ни Хабалов, ни Беляев никаких приказаний не давали. И потянулись унылые часы. Часы ожидания чего-то. Изредка по телефону сообщали, что такая-то часть, которую поджидали, не придет. Это поднимало разговоры. Настроение солдат и офицеров было странное. Стало смеркаться. Подошло время ужинать. Роты преображенцев ушли ужинать в казармы, что на Миллионной, и больше уже не вернулись… Пошли ужинать с музыкой в свои казармы и павловцы, и тоже не вернулись… У Мраморного дворца, у Марсова поля, павловцев встретила огромная толпа народа и солдат. С криками «Ура, павловцы, ура, в Думу, в Думу!» толпа облепила роты со всех сторон… Женщины брали солдат под руки… ласкали… «Вы с нами, павловцы, с нами… Ура, ура!..» И павловцы не выдержали. Часть с музыкой пошла с толпой. Учебная команда твердо прошла в свои помещения, но ее скоро изолировали солдаты других рот. Не давали пищи. Ее офицеров арестовали…

Нехорошее было настроение и у оставшихся в распоряжении Занкевича частей. Часов около двух генералы решили, что отряд надо перевести в здание Адмиралтейства. Там будет ближе к градоначальству. Туда подойдут еще какие-то части. Двинулись туда. Было уже совсем темно. Горели фонари. Из-за Невы доносилась трескотня выстрелов.

Колоссальное здание Адмиралтейства занимает целый квартал и четырьмя фасадами выходит на все четыре части света. Здание имеет семь ворот и семь подъездов с огромными тамбурами.

Войска вошли в ворота Южного фасада, что выходили к Гороховой улице. В то крыло здания, кроме генералов Беляева и Занкевича, перешло и все высшее военно-административное начальство: генерал Хабалов со своим начальником штаба, градоначальник Балк с помощниками генералом Вендорфом и Лысогорским и начальник Жандармского дивизиона генерал Казаков. Начальства было очень много, но оно не знало и не понимало, что надо делать. Уже почти в продолжение полусуток высшее военное начальство демонстрировало свою непригодность. Между тем настроение так называемых верных ухудшалось. Кексгольмцы были деморализованы. Еще утром они имели столкновение с толпой на углу Литейного и Невского. Несколько офицеров были убиты.

Пришла рота полиции. Но полиция вообще не верила в своего градоначальника. Он был для нее чужой. Пришли эскадроны запасного гвардейского Кавалерийского полка, квартировавшего в Новгородской губернии. Их направили в манеж Конной гвардии. Там уже стояли два Донских казачьих полка. Их командиры были с генералитетом.

На одном из дворцов Адмиралтейства стояло сорок вьючных пулеметов 1-го пулеметного полка, о которых как будто забыли. Высшие начальники были растеряны. Ни Хабалов, ни Беляев, ни Занкевич не действовали. Теперь все волновались, что не идет отряд измайловцев, с которым должны прибыть две батареи и один эскадрон. Также должны прибыть и пулеметы. Привести отряд должен был полковник Данильченко. Отряд был расквартирован в районе Троицкого собора.

Его надо было собрать. К вечеру в тот район докатилась волна восстания. Толпы вооруженных рабочих и солдат осадили казармы Семеновского полка, сняли часть солдат. Толпа направилась затем к егерям, сняла и их часть. Теперь море голов двигалось к Измайловским казармам, как раз когда оттуда выходил отряд Данильченко. В темноте можно было различить огромную черную толпу против собора. Ярко горел почему-то электричеством крест на куполе. Толпа смотрела, снимала шапки, многие крестились, что-то кричали. «К измайловцам, к измайловцам!» — орали в толпе. А три роты измайловцев под командой полковника Фомина спешно двигались в это время к Фонтанке. Их нагнали две батареи запасной гвардейской Артиллерийской бригады. Артиллерия пришла из Стрельны. Ею командовал твердый характером полковник Потехин. Пулеметную команду напрасно ждали. Ее не выпустили взбунтовавшиеся солдаты. Не пришел и эскадрон. Когда эскадрон стал садиться на коней, в Манеж ворвалась толпа, овладела лошадьми, увлекла солдат, началось братание. Офицерам пришлось спасаться от самосуда.

Отряд спешил к Адмиралтейству. На площади Мариинского театра было видно, как эскадрон Жандармского дивизиона отбивался саблями от окружавшей его толпы. Он разогнал ее. Встретились с революционным отрядом. По-военному шли навстречу с винтовками рабочие. Увидя войска, прижались к панели и на ходу взяли на изготовку.

Противники разошлись, не тронув друг друга. Подойдя к Адмиралтейству, отряд встретился с толпой выходивших из ворот в беспорядке кексгольмцев. Начальник прибывших частей представился генералам. Полковнику Фомину подчинили все пехотные части.