Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг.

Шульгин и Гучков, которых поднятый вопрос только и касался, отойдя в сторону, обсуждали создавшееся новое, неожиданное для них положение. Учтя столь благоприятную для них обстановку в смысле отречения вообще, чего они никак не ожидали, и трудное положение в Петрограде, депутаты решили принять отречение так, как предлагает его государь. На этом решении депутаты и остановились окончательно. Депутаты подняли вопрос о желательности назначения еще государем князя Львова председателем Совета министров, а великого князя Николая Николаевича Верховным главнокомандующим. Решили просить об этом государя.

В этот перерыв, по приглашению государя, в салон пришел генерал Воейков и предложил депутатам несколько вопросов о петроградских событиях, о разгроме квартиры министра двора. Появился в салоне и генерал Данилов, вступивший в разговоры с депутатами.

Перерыв продолжался часа полтора. Выходили покурить в столовую, куда вела дверь, около которой стоял Гомзин.

Во время перерыва государь император, твердо приняв обдуманное решение, лично составил черновик акта отречения в пользу великого князя Михаила Александровича, использовав отчасти и проект, присланный из Ставки, и вызвал генерала Нарышкина, приказав переписать его на машинке, что и было выполнено в купе Военно-походной канцелярии. Подписав акт карандашом, государь отправился в салон. Все поднялись. Полная тишина. Его величество, обратившись к депутатам, подал Гучкову два листка бумаги, сказав: «Вот акт отречения, прочтите».

Гучков стал читать вслух. То был красивый, благородный манифест отречения от престола в пользу великого князя Михаила Александровича. Внизу стояла подпись — «НИКОЛАЙ».

Гучков не возражал. Шульгин просил вставить, что новый император должен принести на верность Конституции «всенародную присягу». Государь сел за столик и вставил карандашом: «принести ненарушимую присягу».

Шульгин просил еще — нельзя ли указать время отречения тем самым часом, когда государь уже принял первоначальное решение об отречении. Государь отметил на акте: 2 марта, 15 часов. Гучков доложил, что манифест он повезет в Петроград, и так как в дороге возможны всякие случайности, то было бы желательно изготовить два подлинных акта и передать второй экземпляр на хранение генералу Рузскому. Государь нашел это целесообразным. Затем депутаты доложили государю о желательности назначения именем государя председателем Совета министров князя Львова и Верховным главнокомандующим великого князя Николая Николаевича.

Государь охотно согласился и на это и лично написал два указа Сенату, пометив их 2 часами дня 2 марта. Государь вручил акт и указы генералу Нарышкину и повелел переписать немедленно их начисто и дать на подпись его величеству. Государь поднялся. Все было кончено.

ОТРЕЧЕНИЕ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА совершилось. Осталось его оформить. Все были крайне взволнованы. Шульгин, очутившись около государя, даже сказал по поводу назначения князя Львова: «Ах, ваше величество, если бы вы это сделали раньше…» Отвечая на вопросы Шульгина, государь сказал, что он предполагает проехать в Ставку, проститься, повидать матушку и затем уже вернуться в Царское Село.

Государь стал прощаться. Подал руку депутатам и генералам и удалился в свой вагон. Стенные часы салона показывали 11 часов 45 минут ночи. Салон опустел. Депутаты направились к вагону генерала Рузского. На путях стояла толпа народа. Посыпались вопросы. Гучков сказал небольшую приличную речь об отречении государя. Толпа молчала. Некоторые крестились. Депутаты прошли в вагон генерала Рузского, где им предложили закусить.

Около часа акт отречения в двух экземплярах и указы были напечатаны, и государь подписал их. В слезах едва смог от волнения скрепить их своею подписью граф Фредерикс. Акты с указами отнесли в вагон генерала Рузского и сдали под расписку депутатам. Вскоре поезд с депутатами отбыл в Петроград, а по телеграфу полетели донесения в Ставку и в Петроград, и даже был передан по проводу самый акт.

Акт об отречении императора Николая II гласил: