Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов (Том 1)

{268} Некоторые лица, получив такую писульку, исполняли просьбу и даже сообщали о том по телефону на квартиру Распутина. Распутин бывал очень доволен. Некоторые рвали послание и отказывали в просьбе. Об этом просители, обычно, сами жаловались "Старцу". Тот бросал обычно: "Ишь ты, паря, какой строгий. Строгий!" Это было все; но, при случае, он говорил про такого нелюбезного человека: "Недобрый он, не добрый!"

Такой установившийся уже порядок на Гороховой совершенно парализовал гувернерство Андроникова, которым хотели обуздать Распутина. Кроме того, он сам иногда, невзначай приезжал к Хвостову или Белецкому на службу, что уже совсем не устраивало тех, так как они вообще хотели скрыть свою дружбу с Распутиным. Белецкий долго скрывал это даже от своей жены. Белецкий придумал держать "Старца" в руках двумя, начатыми против него дознаниями. Дознаниями, которые, при их естественном ходе, могли совершенно скомпрометировать, если не потопить Распутина.

Еще летом того года, проезжая на пароходе по Тоболу, в сопровождении агентов, Распутин напился пьян, наскандалил, оскорбил лакея и, вообще, вел себя настолько неприлично и буйно, что, по распоряжению капитана парохода, был высажен на берег. Пострадавший же лакей подал на него жалобу. Началось "дело". Законченное "дело" попало в руки губернатора Станкевича, а тот препроводил его министру внутренних дел - ныне Хвостову.

Второе "дело" возникло тоже в Сибири летом. В пьяном виде Распутин позволил себе непристойно выразиться про Императрицу и про одну из Великих Княжен. Началось "дело" об оскорблении Величества. Это дознание производилось в Тобольском жандармском управлении и было представлено по начальству в Петербург с весьма нехорошей для Распутина аттестацией. Оно попало в руки Белецкого. Хвостов и Белецкий, вместо того, чтобы дать "делам" законный ход, задержали их и, имея их в руках, решили держать ими в руках самого Распутина. Белецкий мягко, но серьёзно, сообщил о "делах" Распутину. Тот струсил и просил не говорить о них даже и Аннушке. Но Хвостов и Белецкий, конечно, {269} осведомили о них А. А. Вырубову и разыграли перед ней доброжелателей "Старца", которые постараются выручить его из "грязной истории". Та, конечно, передала обо всем Царице. Распутин сжался и стал побаиваться и Хвостова, и Белецкого. Про первого он сказал одному своему приятелю: "Толстый-то ненадежен". Про Белецкого же выразился: "Уж больно много знает!"

Думая, что Распутин уже у них в руках, Хвостов и Белецкий надумали удалить на некоторое время Распутина из Петербурга для посещения святых мест и, прежде всего Верхотурьевского монастыря. В качестве компаньона и руководителя решили дать ему его приятеля игумена Тюменского монастыря иеромонаха Мартемиана. Тот любил выпить, и был лично известен Хвостову по совместной службе в Вологодской губернии. Хвостов был уверен, что Мартемиан сумеет устроить интересное для Распутина путешествие, споить его и задержать долго вне столицы. Деньги же на поездку дадут Мартемиану. Игумена вызвали телеграммой в Петербург.

Этот план должны были поддержать находившиеся в Петербурге Тобольский епископ Варнава и архимандрит Тобольский Августин, оба приятели Распутина, простые люди. Они жили в квартире Андроникова, из любезности князя. Их убедили в полезности проектируемой поездки, и они обещали уговорить Распутина. Приехавший Мартемиан остановился также у Андроникова. У нас в доме острили, что у Андроникова целый монастырь. Когда приехал Мартемиан стали проводить план. Хвостов лично занялся Мартемианом. Варнаву, Августина, Мартемиана хорошо одарили деньгами. Получил хорошую сумму и Андроников за издержки гостившего у него духовенства. Распутин поддавался туго. Его задобрили тем, что Хвостов провел назначение в Самару его недруга, Тобольского губернатора Станкевича, а в Тобольск был назначен из Перми Ордовский-Танаевский, которого любил почему-то Распутин и за которого неофициально хлопотала Вырубова.

Распутин как будто соглашался на отъезд. С ним толковали о святых местах. А. А. Вырубова ничего положительно не говорила. Тогда был сделан решительный шаг. Белецкий {270} свез на квартиру Вырубовой оба "дознания" про Распутина и, как доказательство расположения со стороны Хвостова и его, Белецкого, вручил дознания, подарил А. А. Вырубовой, прося доложить о том во дворце. Он подтвердил, что "дела" надо считать окончательно ликвидированными. Вырубова благодарила.