Великая война. Верховные главнокомандующие

Если бы основная мысль плана, который генерал Людендорф приписывает русскому Главнокомандующему, была действительно такова, то едва ли ее можно было бы назвать целесообразной, ибо она предусматривала бы одновременное наступление в двух расходящихся направлениях, значительно удаленных друг от друга и ничем идейно не связанных. Но, во всяком случае, предположение бывшего начальника штаба Восточного германского фронта о наличии у нас какого-то, «гигантского», плана наступательного характера, любопытно в том отношении, что оно свидетельствует о степени той мощи и энергии, которые приписывались русским армиям и их Главнокомандующему противниками еще в начале 1915 г.

На самом деле читатель уже знает, что действительное состояние русских армий не позволяло им задаваться какими-либо широкими стратегическими операциями. Иллюзия существования наступательного плана, приписываемая нам генералом Людендорфом, могла, таким образом, создаться лишь в результате тех колебаний, которые существовали в русской Ставке и которые выразились в принятии сначала плана наступления в Восточную Пруссию, a затем в изменении его на противоположный, имевший задачей форсирование Карпатского хребта.

Тем не менее, как бы в противовес русскому «гигантскому» плану, со стороны наших противников наметились совершенно определенно два контрудара: один со стороны Карпат соединенными силами австро-германцев, и другой – из Восточной Пруссии силами одних германцев. Я не берусь утверждать, составляли ли эти отдаленные друг от друга удары части одного и того же плана, но полагаю, что для достижения ими таких результатов, которые могли бы их идейно связать в одну общую стратегическую комбинацию, свободные силы и средства наших противников были совершенно недостаточны, почему эти удары и были заранее обречены на стратегический неуспех. Вот как рисуется, с точки зрения русского исследователя, зарождение обоих ударов.

Как известно, всю зиму 1914 г. германское военное министерство тщательно подготовляло внутри страны четыре новых корпуса (38–41). Они предназначались для нового очередного удара ранней весной. С особым вниманием были подобраны для этих ударных корпусов начальствующие лица, а также кадры офицеров, унтер-офицеров и солдат. В сущности, генералом Фалькенхайном, заместившим в Германии после неудачного похода немцев на Париж генерала Мольтке [Младшего] на посту начальника полевого штаба, вопрос об использовании названных корпусов был твердо предрешен в смысле направления их на Западный фронт. Ранним переходом к активным действиям на этом фронте можно было вновь попытаться захватить ускользавшую из рук немцев инициативу действий. Поэтому требовались особо серьезные доводы, в пользу изменения боевого предназначения названных корпусов.

Первое покушение на вновь формировавшиеся корпуса было сделано еще в конце декабря со стороны австрийского командования. Начальник австро-венгерского штаба, генерал Конрад, отмечая, что наступательные действия русских войск в Галичине серьезно расшатали австрийский фронт, просил генерала Фалькенхайна об оказании австро-венгерским войскам серьезной помощи со стороны германцев. Свою просьбу он настойчиво повторил в январе 1915 г. в Берлине, на совещании, но ни в первый, ни во второй раз ему не удалось заручиться согласием генерала Фалькенхайна на направление новых германских корпусов на Восточный фронт, в помощь австрийцам.

Начальник германского полевого штаба генерал Фалькенхайн выразил лишь согласие на перевозку в Венгрию части германских войск из состава находившихся в распоряжении фельдмаршала Гинденбурга. Вследствие этого, для отправки в Венгрию были выделены из различных участков Восточного фронта несколько пехотных и одна кавалерийская дивизии, которые и составили ядро новой «южной», германской армии, поступившей под начальство генерала Линзингена.[76]

Армия эта, по сосредоточении на Карпатах, должна была начать наступление на направлении Мункач – Стрый. Это то самое наступление, которое заставило русскую Ставку согласиться на переброску 22-го русского корпуса, взятого с Северо-Западного фронта на Стрыйское направление.

В немецких источниках можно найти указания, что генерал Фалькенхайн согласился на формирование Южной армии без особого энтузиазма, считая германские войска мало подготовленными для горной войны, да еще зимой. И действительно, наши части 22-го корпуса, в мирное время стоявшие в Финляндии и потому особо подготовленные для действий в снегах и горах, сумели весьма скоро остановить начавшееся наступление. Одновременно с «Южной» армией, но несколько западнее ее, на фронте между Ужокским и Дукленским перевалами, распоряжениями австро-венгерской главной квартиры, должны были быть собраны наиболее сохранившиеся части Двуединой Монархии. Эти войска, составившие 3-ю австрийскую армию генерала [С.] Бороевича,[77] предназначены были для наступления на Перемышль и Самбор, одновременно с «Южной» армией генерала Линзенгена.