Великая война. Верховные главнокомандующие

Главным образом и попытка наступления австро-германцев в Карпатах была остановлена весьма быстро. Хотя бои в горах продолжались еще весь март месяц, но уже к середине февраля быль ясен полный неуспех предпринятой операции. Наши противники встретились здесь с контрнаступлением русских войск, и движение их вперед разбилось не только о необычайную трудность местности, усугубленную снежной и морозной зимой, но и стоимость встреченного сопротивления. Несмотря на весьма крупные потери и крайнюю скудость артиллерийского снабжения, русским войскам удалось постепенно одержать верх, и теперь уже неприятелю пришлось заботиться об упрочении своего положения введением в линию фронта новых германских и австрийских дивизий.

Наконец, 22 марта пал Перемышль и у генерала Иванова оказались в распоряжении новые корпуса для выполнения взятой им на себя задачи – по прорыву в Венгерскую равнину. К этому времени, как мы уже узнаем, и Верховный главнокомандующий решительно склонился на сторону этого плана. На Юго-Западный фронт полились новые подкрепления, в лице 3-го кавалерийского корпуса и заамурцев.

Таким образом, день за днем борьба на Карпатах ширилась и судьба Австро-Венгерской монархии казалась действительно висевшей на волоске. Напрасно генерал Алексеев, получивший к тому времени ответственный пост главнокомандующего Северо-Западным фронтом и потому поставленный в необходимость прикрывать главную операцию, которая велась в сторону Австрии, писал теперь (6 апреля) генералу Янушкевичу, что, по его глубокому убеждению, основной нашей операционной линией следует считать путь «на Берлин» и что «пути через Австрию, по своей длине, сложности и необеспеченности не могут почитаться желательными». Стремясь, по-видимому, оправдать свое прежнее сочувствие наступательной операции против Австрии, генерал Алексеев в том же письме высказывал, что для него это наступление «являлось задачей промежуточной» и что это наступление на Юго-Западном фронте было предпринято, как следствие заминки на Северо-Западном фронте, как контрманевр против сбора значительных сил противника на путях к Перемышлю, с попутным нанесением австрийцам поражения…»

Намечавшаяся высадка на Галлиполийском полуострове сухопутного англо-французского десанта и налаживавшиеся переговоры о присоединении к Державам согласия Италии приковывали всецело внимание Держав согласия к Придунайскому театру. Восточно-Прусский район остался в руках немцев и временно он не давал о себе знать.

3. Посещение Государем Императором Николаем II Галичины

Под таким радужным настроением близкого и решительного успеха над австрийцами состоялось посещение Императором Николаем II Галичины. В придворных кругах это путешествие намечалось уже давно, при первых же успехах наших войск, но Великий князь Верховный главнокомандующий всячески стремился отдалить время Высочайшей поездки, предвидя те политические затруднения, которые при организации ее могут возникнуть.

Очевидно, что в простом посещении русских войск, находящихся на боевом фронте, их Верховным Главой – Императором Всероссийским не могло встретиться никаких особых препятствий, кроме заботы о личной безопасности Монарха. Но некоторыми кругами посещению Императором Николаем завоеванного края имелось в виду придать характер более внушительного акта, которым как бы закреплялось стремление России к будущему присоединению к ней Галичины. Поездка такого рода могла вызывать уже сомнения политического свойства.

Не входя в подробный их разбор, укажу лишь на переменчивость военного счастья, которое могло эти стремления, как это и случилось впоследствии, дискредитировать неожиданным образом. В подобном случае авторитет Русского Монарха мог подвергнуться нежелательному умалению, если бы при посещении Государем Галичины не было проявлено должной сдержанности и такта. К сожалению, на это не приходились рассчитывать ни со стороны администрации, ни со стороны придворных чинов. К тому же Великому князю было совершенно ясно, что опрометчивая политика русского правительства в Галичине не подготовила благоприятной почвы для возбуждения в населении симпатии к русским приемам управления.

Недостаточно отзывчивое отношение Верховного главнокомандующего к вопросу о посещении Государем Императором Галичины было, в свою очередь, истолковано при дворе, как доказательство чрезмерно развившегося у Великого князя честолюбия. Его объявили в простом нежелании допустить в завоеванный край Государя, имевшего законное право на доминирующий почет и уважение. Уже давно за спиной Великого князя Николая Николаевича ходила злая клевета о тайном его намерении занять Российский Престол, пользуясь приобретенной им во время войны популярностью. Эта клевета вызывала к Великому князю недружелюбные чувства не только в ближайших ко двору сферах, но вполне вероятно, она доходила и до самого Императора.