Великая волшебница, вернувшаяся триста лет спустя

— Хорошо, я буду осторожнее, — не удержалась от улыбки: он забавный.

— Ты солгала: ты не собираешься выполнять это обещание.

Я только шире улыбнулась:

— Ну что ты, я не могу огорчить такого красавчика, так что придётся поберечь себя. Обязательно буду грязевые ямы проверять. И осторожно переходить дорогу. А ещё могу давать тебе пробовать свою еду на случай, если там яд.

Взгляд Синеглазки стал только более укоризненным. Подхватив его под руку, я кокетливо заглянула ему в лицо и попросила:

— Утешь меня чашечкой горячего какао.

И сам попей для успокоения, а то с тех пор, как вместо предполагаемых колышек увидел острые наконечники копий, он стал сам не свой.

Синеглазка тяжко вздохнул, похоже, осознав бесперспективность разговора.

* * *

Занятие с магом молний для меня сорвалось: расследование действительно инициировали. Причём моментально. Дело было не в том, что покушались аж на целую герцогиню. И не в жалобах баронов и Эрика. Последний даже не успел задействовать свои королевские связи.

Взбудоражило силы правопорядка не само покушение.

Просто оказалось, что эти копья украли со склада городских стражников, да ещё безжалостно переломали для ловушки. Интендант не мог этого простить. Я почти сочувствовала преступнику: интенданты — страшные люди.

Глава 44. Любовь — страшная вещь

— Магистр, ну что вы от меня хотите? — Кериш готов был упасть на колени и биться головой о начищенный пол гостиничного номера. — Эта долина — место взращивания независимых магических сил королевства, у нас здесь нет власти. Я не могу найти преступника, я даже расспрашивать нормально никого не могу, потому что весь город стоит на ушах из-за кражи. Давайте доверим расследование профессионалам.

— Я должен найти того, кто устроил эту ловушку. — Арман стоял у окна и мрачно наблюдал за прохожими на улице.

У Кериша было неприятное ощущение, что его магистр готов спалить не только неведомого преступника, но и весь город заодно, чтобы ни один соучастник покушения не избежал наказания. И всё же Кериш надеялся до него достучаться.

— Вы хоть понимаете, что само наше присутствие здесь может навредить ордену! Вы ведь помните, что при перезаключении договора мы собирались вытеснить отсюда водников. Если они донесут о вашем присутствии здесь, король может заподозрить нас в желании навредить стражам и сделать выбор в их пользу. — Ещё Керишу от отчаяния хотелось рвать на себе волосы. — После стольких лет конкуренции и усилий мы можем проиграть и остаться без контракта на защиту этого королевства… вы хоть представляете, как нелегко нам будет выбивать себе место в филиалах ордена в других странах? А имущество! А связи! Нам же придётся покинуть все дома… Подумайте о наших детях, каково им будет разъехаться и потерять друзей…

Говоря это, Кериш ощутил холодок в сжимающихся внутренностях: он родился и вырос здесь, он совершенно не хотел бросать насиженное место. Пусть даже магистр и на чужой земле мог обеспечить ему такой же уровень жизни, ему всё равно не хотелось переезжать и заново выстраивать связи.

Переизбыток чувств придал Керишу смелости:

— Вы могли бы хотя бы внешность свою изменить!

Арман дёрнул головой, и это было первое его движение за время прочувствованного отчёта-жалобы на то, что Кериш никак не может выполнить приказ магистра «хоть из-под земли» достать гада, который понатыкал копья в грязевую яму.

«Неужели он начинает проникаться моими словами?» — в сердце Кериша вспыхнула надежда, и он эмоционально продолжил:

— Магистр, пожалуйста. Если вам так надо оставаться здесь, ну займите место какого-нибудь другого ученика и накиньте его личину, мы могли бы это уладить, могли бы похитить кого-нибудь достаточно симпатичного для ваших целей, а потом, когда вы закончите, выпустить, и он никогда не узнает, кто и ради чего его похитил. Пожалуйста, хотя бы замаскируйтесь.

— Нет.

И хотя тон был резким, сегодня Арман на редкость терпеливо выслушивал жалобы и предложения, что поддерживало надежду Кериша на то, что тот одумается.

— Ваша пламенность, вспомните о долге перед орденом! Ни одна женщина не стоит таких жертв!

Очень медленно Арман повернул голову. Падающий в окно свет очертил его идеальный профиль. В этот момент Арман выглядел величественно и красиво, он не выпускал магию, не делал резких движений, но сердце Кериша сжалось от инстинктивного ужаса: ему показалось, магистр убьёт его за эти слова.

— Ты ошибаешься, — ответ прозвучал весомо, словно сметающая всё лавина.

Он полностью развернулся и теперь смотрел на Кериша. В комнате не горел свет, и очерченная светом фигура оставалась в тени, яркие глаза Армана казались чёрными, как самая тёмная ночь. От него исходило такое убийственное ощущение силы, что Кериш попятился, обливаясь потом и стискивая трясущиеся пальцы.

Арман надвигался. И даже когда Кериш понял, что тот просто направлялся к двери, продолжал пятиться, пока не упёрся в комод у стены. Честно говоря, Кериш с радостью спрятался бы в этом комоде. «И зачем я намекнул на его чувства к девушке?» — корил он себя.